ОВ Markus vs Gektor

[Gektor]

23 июля 2011 года

в 20.00 МСК

 

 

 

 

Краткая история событий

 

На берегу Халхин-Гола.

 

1 марта 1932 года на территории Маньчжурии появилось «независимое» государство Маньчжоу-Го, созданное японцами как один из плацдармов для будущего вторжения в Советское Приморье и Восточную Сибирь. После неудачного для Квантунской армии конфликта на озере Хасан именно отсюда было решено нанести очередной удар.

 

Формальной причиной начала конфликта стали претензии Маньчжоу-Го к Монгольской Народной республике. Руководители первой страны (на самом деле — стоящие за ними японцы) весной 1939 года стали требовать пересмотра государственной границы между государствами вдоль реки Халхин-Гол. Японские военные начали прокладывать железнодорожную магистраль, направленную к границе СССР. В силу характера местности дорога могла проходить только в районе, близком к монгольской границе. Таким образом, в случае войны с Советским Союзом она могла быть легко блокирована артиллерийским огнем с монгольской стороны, что, естественно, было неприемлемо для Квантунской армии. Перенос границы вплотную к реке Халхин-Гол, то есть на несколько десятков километров в глубь монгольской территории, решил бы проблемы японцев.

 

Монголия отказалась удовлетворять требования Маньчжоу-Го. Советский Союз, еще 12 марта 1936 года заключивший с МНР Протокол о взаимопомощи, заявил, что будет «защищать границы Монголии, как свои собственные». Ни одна из сторон не собиралась идти на компромиссы.

 

Конфликт на Халхин-Голе, помимо военно-силового, имел явное политико-дипломатическое измерение. И Советскому Союзу, и Японии было важно продемонстрировать свою боеспособность перед потенциальными союзниками, поскольку в Европе и в США существовали довольно серьезные сомнения в способности СССР и Японии выступать в качестве надежных и боеспособных партнеров в предстоящих коалициях, состав и конфигурации которых еще не были прояснены.

 

Первые выстрелы прозвучали 11 мая 1939 года. К 14 мая японо-маньчжурские войска оккупировали всю «спорную» территорию до Халхин-Гола, японское правительство никак не отреагировало на действия Квантунской армии и не ответило на посланную Советским Союзом ноту. Война началась.

[Gektor]

Май 1939. Начало боевых действий.

На момент начала конфликта в Монголии дислоцировался советский 57-й особый корпус (состоявший из 30 тыс. военнослужащих, 265 танков, 280 бронемашин и 107 боевых самолетов), который включал в свой состав 100-ю смешанную авиабригаду, состоявшую из 70-го истребительного (70 иап) и 150-го смешанного бомбардировочного (150 сбп) полков. Истребительные силы были представлены 70-м ИАП, имевшим на май 1939-го 14 И-15бис и 24 И-16. Все «ишаки», далеко не первой свежести, относились к уже устаревшему типу 5 и не имели бронеспинок. Степень боеготовности истребителей была низкой: к 20 мая подняться в воздух могли только 13 И-16 и 9 И-15бис. Личный состав полка состоял из неопытных летчиков, владевших в основном только техникой пилотирования; ни групповому бою, ни стрельбе они обучены не были. Дисциплина серьезно хромала, из-за плохих условий жизни многие летчики-истребители писали письма с просьбой отправить их в Союз. Японские же истребительные силы, насчитывавшие 20 машин Nakajima Ki.27 (две эскадрильи), были оснащены опытными летчиками, многие японцы имели опыт боев в Китае. Такое соотношение сил не замедлило сказаться на результатах первых боев.

"Самолеты 70-го ИАП на полевом аэродроме"

Первой потерей ВВС РККА стал связной Р-5Ш, сбитый японскими истребителями 21 мая. А на следующий день произошел первый воздушный бой между истребителями: 3 И-16 и 2 И-15бис встретились с пятеркой Ки-27. Один «ишак», оторвавшийся от группы и бросившийся в атаку, был моментально сбит (летчик И. Т. Лысенко погиб), остальные в бой не вступали.

В это время Советский Союз стал подтягивать силы в район конфликта. 23 мая 1939 г. в Монголию прибыл 22-й ИАП, в котором помимо тридцати пяти И-15бис (один из них во время перелёта пропал без вести) числилось 28 И-16 тип 10, причем самолеты были в неплохом техническом состоянии. Однако уровень подготовки пилотов этого полка также оставлял желать лучшего, что не позволило, как это выяснилось позднее, переломить ситуацию в воздухе в свою пользу. К тому же японцы, в свою очередь, перебросили в Маньчжурию еще 20 Ки-27 (две эскадрильи 11-го сентая).

27 мая состоялся весьма неудачный «дебют» И-16 22-го ИАП. У озера Буин-Нур состоялся бой шестёрки «ишаков» с девяткой Ki.27. Один советский лётчик погиб, два были ранены; два И-16 сбиты, три серьезно повреждены. Японцы потерь не имели.

"Сбитый советский истребитель"

 

Вспоминает Георгий Приймук.

 

Признаться, война на Халхин-Голе началась для нас неудачно. Мы, по существу, были к ней не готовы. Первый бой, состоявшийся 27 мая наша эскадрилья проиграла вчистую — мы еще не умели вести атаку, да и материальная часть оказалась неисправной.

Только взлетели, у моего двигателя отказала тяга — винт вращается вхолостую, самолет, сломав строй, начинает отставать от эскадрильи; я попытался увеличить обороты, но мотор остановился намертво. Пришлось идти на вынужденную посадку. Выпрыгиваю из кабины, осматриваю свой И-16 — никаких повреждений не заметно, только капот двигателя и нижняя поверхность центроплана забрызганы маслом. Хорошо хоть, аэродром рядом — пригнали оттуда машину-пускач, взяли мой самолет на буксир и притащили обратно. Вскоре вернулись и остальные истребители эскадрильи — так что, можно сказать, наш первый вылет закончился, едва начавшись. Я пошел докладывать о неисправности командиру — тот меня облаял, хотя моей вины в остановке мотора не было. Ладно.

Как «безлошадного», меня оставили дежурным по посадочной площадке, поэтому в первом бою мне лично участвовать не довелось, но результаты его я видел собственными глазами. Когда со стороны озера Буир-Нур показались три японских самолета, наша эскадрилья вновь получила приказ на взлет. Исправные истребители — а их осталось всего семь — поднимались в воздух один за другим, по мере готовности, и ушли на боевое задание поодиночке, сильно растянувшись, на большой дистанции друг от друга. Эта ошибка стоила нам очень дорого.

Проводив ребят, я подготовил все к их возвращению — горючее для дозаправки, «полуторку» с пусковым устройством, боеприпасы — и пошел встречать на посадочную полосу. Долго ждать не пришлось — уже минут через 20 на аэродром вернулся первый из наших истребителей. Смотрю, и у него капот мотора забрызган маслом. Из кабины вылезает Саша Мурмылов и матерится вовсю — на его самолете обнаружилась та же неисправность, что и на моем: мотор не тянет, винт вращается вхолостую. Спрашиваю: самураев встретили? Тут уж он совсем осатанел — оказывается, когда он нагнал японцев, тех уже было не трое, а больше дюжины, а наших вокруг никого; японцы навалились на него всей группой, сверху, прижали к земле, так что он чудом вывернулся и еле-еле оторвался от преследования; тут еще и мотор забарахлил — случись это минутой раньше, когда он еще не вышел из боя, ему бы точно крышка, а так он умудрился дотянуть до аэродрома.

Дальше — больше. Только мы откатили Сашин самолет с летного поля в заросли камыша возле озера, где уже стоял мой истребитель, — смотрим, еще один наш И-16 планирует на посадку с остановленным винтом и приземляется поперек посадочной полосы. На крыло выбирается Толя Орлов — весь мокрый от пота и тоже злой как черт. Срывает шлем — и с размаху о землю. Спрашиваю: что, и у тебя двигатель отказал? Он орет: «Да разве так воюют?! Мало того, что винт не тянет — так мы еще и сами подставляемся: японцев много, а мы подходим к ним поодиночке, как беспомощные цыплята, вот они и клюют нас по одному!»

Делать нечего — подгоняем пускач и буксируем уже третий по счету неисправный истребитель в камыши. Тем временем со стороны озера появляется очередной И-16 — у этого мотор вроде работает исправно — и аккуратно приземляется возле посадочного знака. По номеру вижу, что это машина капитана Савченко. Но не успели мы подбежать к нему, как слышим за спиной пулеметные очереди. Оборачиваемся — с востока на бреющем, всего метрах в десяти от земли, несется наш И-16, а на хвосте у него висит японский истребитель. Капитан отреагировал первым — прибавил оборотов и сразу пошел на взлёт, вдогонку за японцем. Но тот не принял боя — заметив спешащего на выручку Савченко, прекратил преследование, резко отвернул влево и скрылся из виду.

Только мы перевели дух — с другой стороны, и тоже на бреющем, появляется еще один наш истребитель; сходу, не набирая высоты, идет на посадку. Глядим, и у него на хвосте японец! Но вместо того чтобы расстрелять беспомощный на земле И-16, самурай открыл огонь по нашей группе и стоявшему рядом пускачу. Не попал — только поджег двумя короткими очередями сухую прошлогоднюю траву —и, не повторяя захода, ушел на восток: должно быть, разглядел приближающийся самолет Савченко и решил не связываться.

Отогнав японцев, капитан зашел на посадку — но подожженная трава уже пылала вовсю, пожар быстро разрастался, охватывая летное поле, так что Савченко пришлось сделать еще один круг, выбирая место в стороне от огня, — и тут то ли дым попал ему в глаза, то ли в последний момент все-таки отказал мотор, но на высоте каких-то пяти метров его самолет вдруг потерял скорость, резко клюнул носом и врезался в землю, опрокинувшись вверх колесами.

Мы еще не добежали до разбившегося истребителя, когда дальше к востоку, километрах в двух от аэродрома, раздался мощный взрыв — там упал другой И-16. Горизонт быстро заволакивало дымом, но мы еще успели разглядеть, как пара японских истребителей кружится и раз за разом пикирует, видимо, к какой-то цели.

Когда мы наконец добрались до самолета Савченко, то уже ничем не могли помочь — удар о землю был так силен, что его выбросило из кабины замертво.

Вскоре выяснилось, что в тот несчастный день мы потеряли еще и командира эскадрильи Николая Черенкова — это его самолет упал и взорвался, не дотянув до аэродрома. А вот Саше Пьянкову повезло — когда после отказа двигателя ему пришлось совершить вынужденную посадку, преследовавшие его два японских истребителя долго охотились за ним на земле - это их мы видели пикирующими у горизонта, — подожгли неисправный И-16, но в самого Сашу, который зигзагами метался по степи, так и не попали.

В общем, после первого же боя у нас в эскадрилье не осталось ни одного исправного самолета. На следующий день, когда из расположения полка прислали грузовые трехтонки, мы погрузили на них вышедшие из строя истребители и отбыли на базу, в Тамцак-Булак. По пути наблюдали уже знакомую картину: над степью, на малой высоте, едва тянет биплан И-15бис, двигатель работает с перебоями, чихая как простуженный больной и оставляя за собой полосу дыма. Кто-то из авиатехников говорит: «Да, на таком моторе далеко не улетишь». Мы переглянулись: похоже, не только в нашей эскадрилье проблемы с матчастью. Тем временем летчик, заметив нас, делает круг со снижением, высматривая место для посадки. Приземлился он удачно, но на пробеге произошел сильный выхлоп несгоревшей бензиновой смеси из глушителя — язык пламени лизнул нижнее крыло, которое сразу же занялось. Хорошо, что мы подоспели вовремя — сбили пламя, спасли машину.

 

Если даже И-16, близкие по своим характеристикам к японскому истребителю, несли огромные потери, то можно резонно предположить, что лётчикам на И-15бис подниматься в воздух вообще не было смысла. Собственно, так почти и было. Наши лётчики, привыкшие к исключительной манёвренности своих бипланов, во время боев с японцами с удивлением обнаружили, что больше не имеют преимущества и в этой характеристике (манёвренность Ki.27 была ничуть не хуже). Так, 28 мая было целиком уничтожено в бою звено И-15бис 70-го ИАП, все лётчики погибли. В этот же день в бою девятки бипланов из 22-го ИАП с 18-ю Ки-27 в воздухе было потеряно шесть наших самолетов, еще один расстрелян на земле после вынужденной посадки, пять летчиков погибли, один был ранен. Японцы в который раз ушли без потерь.

"Nakajima Ki-27-Ko ст. сержанта Касиды, 2-й чутай 59-го истребительного сентая"

 

В период с 22 по 28 мая в районе конфликта сосредотачиваются значительные силы. В составе советско-монгольских войск было 668 штыков, 260 сабель, 58 пулемётов, 20 орудий и 39 бронемашин. Японские силы под командованием полковника Ямагато составляли 1680 штыков, 900 сабель, 75 пулемётов, 18 орудий, 6-8 бронемашин и 1 танк.

 

28 мая японские войска, обладая численным превосходством, перешли в наступление, имея целью окружить противника и отрезать его от переправы на западный берег Халхин-Гола. Советско-монгольские войска отступили, но план окружения сорвался, во многом благодаря действиям батареи под командованием старшего лейтенанта Ю. Б. Вахтина.

 

На следующий день советско-монгольские войска провели контрнаступление, оттеснив японцев на исходные позиции.

[Gektor]

Июнь 1939. Борьба за господство в воздухе

 

Хотя на земле в июне не произошло ни одного столкновения, в небе с 22 мая развернулась воздушная война. Первые столкновения показали преимущество японских авиаторов.

 

Советское командование приняло радикальные меры: 29 мая из Москвы в район боевых действий на трёх транспортных «Дугласах» вылетела группа лётчиков-асов во главе с заместителем начальника ВВС РККА Яковом Смушкевичем. 17 из них были Героями Советского Союза, многие имели боевой опыт в небе Испании и Китая. Они приступили к обучению пилотов, реорганизовали и укрепили систему воздушного наблюдения, оповещения и связи. После этого силы сторон в воздухе стали примерно равными.

 

"DC-3 в полете по маршруту Чита – Улан-Батор. Фотоснимок сделан через иллюминатор другого «Дугласа»."

 

"Штурманы «Дугласов» Иван Душкин и Иван Прянишников."

 

"Летчики А.А.Мурмылов, И.П.Сахаров и П.Г.Митягин возле истребителя И-16 тип 10."

 

Со временем советские лётчики стали воевать более уверенно, а соотношения потерь начали выправляться в нашу сторону. «Переходным моментом» можно считать 22 июня 1939г., когда состоялось самое большое воздушное сражение между японскими и советскими истребителями. Несмотря на то, что потери ВВС РККА существенно превысили потери японцев, поле сражения осталось за советскими лётчиками, японцы вынуждены были отступить.

 

"Плененный на Халхин-Голе японский летчик."

 

Вспоминает А. В. Ворожейкин (22-й ИАП).

 

Запустив мотор, увидел, как начала взлет соседняя эскадрилья. «Значит, решили потренировать нас в составе всего полка?» — подумал я и спокойно, без суетной спешки, оглянулся на своих летчиков, стоящих наготове. Командир эскадрильи начал разбег. Я не испытывал никакого волнения и нервозности, этих обычных спутников первых воздушных встреч с врагом. Несколько холостых вылетов на задания, но без боя, подобных утреннему, сделали свое благое дело. Маршруты к границе, в район инцидента, хотя и не давали непосредственных результатов, постепенно втягивали нас, приучали к боевому напряжению, приглушая остроту естественного страха боя. В наших действиях, когда взлетали по сигналу с КП, появилась даже та мастерская небрежность, которая свойственна людям, сросшимся со своим делом. Все выполнялось так же четко и быстро, как при обычном учебном полете... Именно с таким чувством начал я вылет 22 июня 1939 года...

Эскадрилья в плотном строю устремилась к Халхин-Голу. Много выше нас проследовало звено японских истребителей. Василий Васильевич, только что получивший замечание от командира полка, решил теперь во что бы то ни стало нагнать противника. Он помчался за японцами на полных газах, не обращая внимания на своих ведомых, — строй нарушился, растянулся...

Держась рядом с командиром, я внимательно осматривался. По сторонам — ничего подозрительного. Чистое голубое небо, лишь кое-где белые хлопья облаков. Вчерашний урок шел на пользу...

Командир, как можно было судить по его действиям, отчаявшись в успехе погони — вражеское звено уже скрывалось из виду, — метнулся в другую сторону, туда, где виднелась группа наших бипланов И-15. Маневр был крутой, стремительный... Василий Васильевич несся с большой решительностью, лихо... Я не мог понять его. Можно было только предположить, что И-15 он принял за противника...

А между тем слева, вдалеке едва заметно вырисовывалась целая стая самолетов. Вначале мне представилось, что это наши, ранее взлетевшие. Но группа слишком велика — 50—60 машин. И в полете их мне показалось что-то непривычное, холодное, зловещее... Что — я определить не мог... Они шли с вызывающим спокойствием, уверенно, стройно, как хозяева монгольского неба.

Попытался предупредить командира, помахав ему крыльями, — тщетно! Не меняя курса, он сближался с группой И-15. «Не видит японцев!» — отметил я больше с тревогой, чем с удивлением, разворачиваясь вместе с несколькими летчиками на врага.

Неверно было бы сказать, что сердце у меня в этот миг учащенно забилось. Нет. Оно екнуло, сжалось, застыло. Потом словно вспыхнуло, гневно и остро. Кровь забурлила в жилах. Волнение новичка, страх и ненависть, задор молодости — все переплелось. Едва владея собой, летел я на вражескую армаду...

Вдруг случилось что-то необъяснимое — сверху на строй противника свалилась лавина самолетов. Откуда она, с каких высот? Ведь я, кажется, все видел! Внезапная атака была потрясающей. Удар оказался мгновенным. Будто взрыв громадной силы разметал вражеский строй, оставив висеть парашюты да узкие косые жгуты дыма. Все машины завертелись перед глазами в бешеной пляске. Ошеломленный представившимся зрелищем, я посмотрел в стороны, как бы желая охватить всю фантастическую, ни с чем не сравнимую картину. Но до того ли! На подмогу атакованным спешила другая группа японцев. Я развернулся ей навстречу.

Лобовая атака!..

Отчаянное волнение охватило меня.

Сколько было прочитано про эту лобовую атаку! Сколько слышано легенд о летчиках, геройски поступавших в такой ситуации! Сколько нужно умения, воли, чтоб выйти из нее победителем! Я свято верил всем этим россказням и считал, что лобовая атака — самый сложный и опасный прием нападения, что в ней, как ни в чем другом, проявляется воля и профессиональная выучка летчика-истребителя. Я был во власти этих представлений и старался не сплоховать.

Все натянулось в струну, дыхание перехватило... Но вражеские самолеты выросли передо мной так стремительно, что единственное движение, которое я, оцепеневший в решимости, успел сделать, состояло в нажатии гашеток; я надавил на них инстинктивно, не глядя в прицел; светлые кинжальные струи метнулись в глазах — и все...

Еще не веря, что страшная лобовая атака кончилась так просто, без всяких последствий и даже как-то непроизвольно, я некоторую долю времени летел в напряженном ожидании столкновения: ведь ни я, ни противник — никто не отвернул. По крайней мере, так мне показалось. «А что же с остальными?» — опомнился я, круто разворачиваясь, чтобы немедля, уже с лучшего положения повторить нападение. Но своих возле меня не было. Я вздрогнул от такого открытия и отпрянул в сторону. Кругом творилось что-то невообразимое: воздух кишел самолетами и блестел огнем. Показалось, что само небо горит, что какой-то бешеный ветер раздувает это пламя, все захлестывая, крутя, ничего не оставляя в покое.

Я растерялся и не знал, что делать. Никакого строя нет: где свои, где японцы, разобрать невозможно.

«Если оторвался в бою от строя, то сразу же пристраивайся к первому, кого увидишь из своих». Я вспомнил этот наказ бывалых летчиков и хотел сделать именно так, как они говорили. Но тут перед самым моим носом очутился японский истребитель, похожий на хищную птицу с большими крыльями и неподобранными лапами. Я бросился за ним, позабыв обо всем. И, возможно, настиг бы его, если бы не внезапная белая преграда, пересекшая мне путь. Свернуть я не успел, самолет дернуло... Парашютист! Неужели свой?.. Прямо на меня валился горящий белый самолет, только что оставленный парашютистом, — враг!

Едва избегнув столкновения с тяжелым факелом, я оказался рядом с японским истребителем, который шел со мною одним курсом. Некоторое время мы летели парой: ни он, ни я в течение этих секунд не пытались ни отстать, ни отвернуться — каждый искал наилучший способ обмануть «соседа», чтобы зайти к нему в хвост. Я хорошо мог разглядеть голову японского летчика. На ней была сетка с вделанными наушниками — радио, важное преимущество, которым никто из наших летчиков не располагал. Пытаясь обмануть его, я плавно начал сбавлять газ, чтобы отстать и оказаться позади, но японец разгадал это нехитрое намерение и спокойно повернул лицо в мою сторону. Наши взгляды встретились.

Вместо испуга, злобы или решительности, ожидаемых мною, на небольшом смуглом лице противника с усиками я увидел хладнокровную, снисходительную усмешку. Мне стало не по себе. «Рубану крылом по кабине!» — и, может быть, мы оба разлетелись бы от удара, если бы в тот же момент японец не был пронизан пулеметной очередью; его кабина мгновенно обволоклась огнем и дымом.

И-16, уничтоживший вражеский истребитель, проскочил над жертвой, помахивая мне крыльями и не замечая, что сзади у него сидит другой японец. Я поспешил ему на помощь. Враг оказался удачно посаженным на прицел в упор. Я нажал гашетки... и от вражеского истребителя полетела труха и пыль, точно это был какой-то старый мешок... Меня обдало ею, по крыльям и кабине застучали дробные удары мелких осколков. Я резко взял вверх, чтобы пристроиться к своему самолету, уже мчавшемуся в атаку на звено противника.

Неизвестный товарищ стрелял мастерски. Короткая очередь — и еще один японский истребитель пошел вниз, а другой сумел вывернуться... И вдруг этот напористый И-16, уничтоживший двух японцев, задымил... Летчик, борясь, видимо, с огнем, швырнул свою машину в сторону. Огонь вырвался наружу. Летчик выпрыгнул.

Вид яркого парашютного купола, выросшего над летчиком-героем, вызвал у меня приступ бурного восторга. Жив! Два японских истребителя сделали попытку расстрелять беззащитного. Наши бросились им наперерез, но в следующий момент произошло нечто ужасное: горящий И-16 падал прямо на парашютиста... Тут по моему самолету, словно плетью, хлестнула пулеметная очередь, в глазах что-то блеснуло. Помня, что от Ки-27 нельзя уходить разворотом, я без колебаний отдал ручку управления до отказа «от себя» — и мгновенно провалился вниз.

Перевод машины в пикирование был так груб и резок, что меня наполовину вытащило из кабины, а управление вырвало из рук. Оглушенный толчком, ослепленный встречным потоком воздуха, который стал плотным, как вода, я ничего не видел. Страшный скоростной напор ревел в ушах, рвал нос, перехватывал горло, проникал сквозь сжатые губы в рот, легкие, разрывая их, ломил поясницу... Я весь был парализован: руки распластаны и прижаты к фюзеляжу, голова запрокинута назад. Только где-то в самой его глубине тлела неясная мысль: «Что это, сон или явь?»

Внезапно выросла близкая земля. «Конец всему. Так глупо?..» Я напрягся, чтобы втянуться в кабину. Чуть осел, ухватился за борта. Это позволило сделать еще одно движение — рывок всем телом, — и правая рука ухватилась за ручку управления...

Самолет снова оказался в моей власти. С каким-то ликующим воплем торопился я кверху, к солнцу, к товарищам — об удлиненных привязных ремнях, за что едва не поплатился жизнью, не было и мысли, хотя потом о них никогда не мог забыть.

Воздух по-прежнему сверкал огнем и металлом. Носились тупоносые И-16, подобно волчкам, крутились И-15; число японских истребителей продолжало возрастать... Они отличались от наших своей белизной, неубирающимися шасси и плавными, мягкими, ястребиными движениями.

Я врезался в самую гущу боя. Все, что приходилось делать, делал в каком-то остервенении. Бросался противнику вдогон, прицеливался и стрелял, уклонялся от вражеских атак, пристраивался к своим, кто-то пристраивался ко мне — носился до тех пор, пока не заметил, что ураган смерти ослаб. Я как бы притормозил себя, осмотрелся.

Даже мой глаз новичка мог теперь заметить, что противник в беспорядке уходит на свою территорию. Бой кончался на преследовании. Я незамедлительно пристроился к И-16, который шел со снижением, настигая одиночку-японца, уходящего к Халхин-Голу. Мой ведущий догнал противника у самой земли и попытался с ходу атаковать. Японец, обладая лучшей маневренностью, ускользнул. Я тоже предпринял атаку, но пушки и пулеметы молчали — боеприпасы кончились. Незнакомец на И-16 шел одним курсом с японцем и немного в стороне, выбирая момент для повторного нападения. Противник, видя, что его никто не атакует, мчался на всех парах по прямой. Впереди блеснули воды Халхин-Гола. «Уйдет! Чего же медлить!»

Последовавшее затем движение моего ведущего изумило: словно предупреждая врага о своем дальнейшем намерении, он покачал крыльями, привлекая к себе внимание, заложил глубокий крен в сторону японца. Противник понял, конечно, что это — разворот для атаки. Чтобы избегнуть прицельного огня, он, в свою очередь, также круто развернулся на атакующего. Но тут я заметил, что наш истребитель, заложив свой демонстративный крен, удерживает машину в прямолинейном полете. Это была имитация атаки, ложное движение, очень тонкая хитрость. И японец клюнул на удочку. Правда, в следующее мгновение он уже понял свою ошибку и попытался ускользнуть... Но было поздно: И-16 на какой-то миг застыл у него в хвосте, блеснул огонь — и противник, словно споткнувшись, рухнул в реку.

«Вот это да!» — восхитился я, разворачиваясь вслед за неизвестным летчиком. Степь теперь уже не выглядела такой чистой и свежей, как прежде. Она полыхала кострами и пеленалась дымом. Местами виднелись пятна разлетевшихся вдребезги самолетов.

Мы возвращались домой.

 

"Сбитый японский самолёт"

 

Неся тяжелые потери в воздушных боях, японское авиационное командование решило разгромить советскую авиацию на аэродромах. Был захвачен приказ командующего японской авиацией, действующей в районе Халхин-Гола, генерал-лейтенанта Мориги, датированный 22 июня. В нем говорилось: "Для того чтобы одним ударом покончить с главными воздушными силами Внешней Монголии, которые ведут себя вызывающе, приказываю внезапным нападением всеми силами уничтожить самолеты противника на аэродромах в районе Тамцаг-Булак, Баин-Тумен, озеро Байн-Бурду-Нур".

Действительно, ранним утром 27 июня на аэродромы 22-го истребительного полка в районе Тамцаг-Булак налетели 23 бомбардировщика и около 70 истребителей противника. Из-за опоздания с оповещением советские истребители взлетели неорганизованно, одиночками и звеньями. Так же неорганизованно они вступали и в бой. Было сбито два японских бомбардировщика и три истребителя. Наши потери - три истребителя и два летчика.

 

"Обломки сбитого Ки-21"

 

Не вернулся на аэродром командир 22-го полка Герой Советского Союза майор Г.П.Кравченко. Он пришел только через три дня, опухший от укусов комаров. Своего противника он сбил уже над территорией Маньчжурии. Из-за нехватки горючего пришлось сесть километрах в шестидесяти от аэродрома и добираться пешком...

 

"Полковник Александр Гусев и командир 22-го иап майор Григорий Кравченко."

 

Значительно хуже обстояло дело в 70-м истребительном полку. Противник застал его врасплох, так как диверсантам удалось перерезать телефонные провода от постов наблюдения. Около семидесяти японских истребителей атаковали аэродромы полка. Советские летчики взлетали уже под огнем врага и были вынуждены вступать в бой, не набрав достаточной высоты. Было сбито четырнадцать советских машин да две сожжены на земле. Противник потерь не имел.

 

"Двухмоторные бомбандировщики Ки-21-оцу из 61-го сентая – участника первого массированного налета на советские аэродромы."

 

Заметно, что подразделения, сражавшиеся на бипланах Поликарпова, пострадали существенно больше, чем имеющие на вооружении И-16: устарелость И-15бис дала о себе знать. Уже в конце июля эти самолёты были выведены из частей первой линии (некоторое их число осталось в ПВО аэродромов), на их место поступили новые бипланы И-153 с убирающимся шасси и более мощным двигателем М-62. Из других новинок советского авиастроения, которые «отметились» на Халхин-Голе, следует упомянуть И-16П (И-16 тип 17) — пушечные варианты широко распостранённого И-16 тип 10, а также варианты «ишака» с двигателями М-62. Первые такие машины были получены путем модернизации И-16 тип 10 в полевых условиях (двигатели были взяты из запасов для И-153); впоследствии начали поступать заводские варианты, имеющие название И-16 тип 18.

 

26 июня 1939 года было сделано первое официальное заявление советского правительства по поводу событий на Халхин-Голе, по советскому радио прозвучали слова «ТАСС уполномочен заявить…». Новости с берегов Халхин-Гола появились на страницах советских газет.

 

 

[Gektor]

Июль 1939. Наступление японской группировки

 

К концу июня 1939 года штабом Квантунской армии был разработан план новой пограничной операции под наименованием «Второй период номонханского инцидента». В ходе нее предполагалось форсировать Халхин-Гол и, двигаясь вдоль западного берега реки с севера на юг, захватить переправы, окружить и уничтожить советские войска на восточном берегу.

 

"Японская пехота переправляется через р. Халхин-Гол"

 

2 июля японская группировка перешла в наступление. В ночь со 2-го на 3-е июля войска генерал-майора Кобаяси форсировали реку Халхин-Гол и после ожесточенного боя захватили на её западном берегу гору Баян-Цаган, находящуюся в 40 километрах от маньчжурской границы. Сразу же после этого японцы сосредоточили здесь свои главные силы и стали чрезвычайно интенсивно строить фортификационные сооружения и возводить эшелонированную оборону. В дальнейшем планировалось, опираясь на господствовавшую над местностью гору Баян-Цаган, ударить в тыл оборонявшихся на восточном берегу реки Халхин-Гол советских войск, отрезать и в дальнейшем уничтожить их.

 

"Более ранняя модификация Ки-27ко."

 

Вокруг горы Баян-Цаган развернулись ожесточённые бои. С обеих сторон в них участвовало до 400 танков и бронемашин, более 800 артиллерийских орудий и сотни самолётов. Советские артиллеристы вели огонь по противнику прямой наводкой, а в небе над горой в отдельные моменты находилось до 300 самолётов с обеих сторон. Особенно отличились в этих боях 149-й стрелковый полк майора И. М. Ремизова и 24-й мотострелковый полк И. И. Федюнинского.

 

 

На восточном берегу Халхин-Гола также начались ожесточённые бои. Японцы, наступая силами двух пехотных и двух танковых полков (130 танков) против полутора тысяч красноармейцев и двух монгольских кавалерийских дивизий, численностью в 3,5 тысячи конников первоначально добились успеха. В этой сложной ситуации Жуков задействовал подвижный резерв, который был оперативно введён в действие. Жуков, не дожидаясь подхода стрелкового полка сопровождения, бросил в бой прямо с марша находившуюся в резерве 11-ю танковую бригаду комбрига М. П. Яковлева, которую поддержал монгольский бронедивизион, вооружённый 45-мм пушками. Жуков в этой ситуации, нарушая требования боевого устава РККА, действует на свой страх и риск...

[Gektor]

Итак, 23.07.2011г. в 20.00 МСК состоится общий вылет по мотивам событий 3 июля 1939 года на реке Халхин-Гол.

 

Доступные самолеты:

И-15 бис

И-153

И-16 тип 6

И-16 тип 18

ТБ-3

Ki-27 Ko

Ki-27 Otsu

D3A1

SM.79

 

Ситуация на фронте на 03.07.1939. следующая:

 

 

Войска генерал-майора Кобаяси внезапным ударом из квадрата С3 прорвали оборону на восточном берегу р. Халхин-Гол, форсировали реку и закрепились на западном берегу на горе Баян-Цаган в квадрате А3. Угражают атакой с севере на юг вдоль западного берега реки, что ставит под угрозу окружение советских войск на восточном берегу.

 

В квадрате В2 временно бои приняли позиционный характер. Японские войска, под непрекращающимся огнем советской батареи, по реке и суше подтягивают резервы из квадрата С3 для завершающего удара.

 

Из квадрата А2 выдвинулась 11-я танковая бригада комбрига М.П. Яковлева.

[Markus]

Итак, вылет состоялся, далее проведу разбор (синяя сторона):

 

Вылет первый:

 

Перед вылетом было поставлено три основных задачи:

1. Крус с Братом на истребителях Кi-27 – патрулирование в квадрате В2, прикрытие высадки десанта с воздуха;

2. Маркус и Антип на штурмовиках D3A1 – поиск и уничтожение моторизованной колонны, ориентировочный квадрат поиска А2.

3. Векер и Гедз на бомбардировщиках CM 79 – нанесение удара по основному аэродрому и базе ВВС РККА, в квадрате А1.

 

Маркус с Антипом взлетели в штатном режиме, собрались, с плавным набором высоты выдвинулись в квадрат поиска. После обнаружения колонны, атаковали ее

 

Заход Маркуса – 2х60кг легли прямо между танков, 250кг перелет – цель не уничтожена

 

Заход Антипа – цель не уничтожена. Т.к. по танкам работать курсовым (у D3A1 два пулемета калибра 7,9мм) бесполезно, приняли решение атаковать с хода самолеты противника, атакующие наш десант. Крус с Братом к этому времени в неравном бою с превосходящими силами противника были сбиты.

 

Антип с ходу атаковал И-16

 

Завязался бой

 

Снимаю шесть у Антипа

 

После отстрела бк, приняли решение об отходе на аэродром базирования, отстреливаясь от назойливых атак двух ишаков

 

После всех злоключений удачная посадка… без рулей высоты

 

Тем временем Векер на бомбардировщике обнаружив цель (у Гедза к сожалению возникли технические проблемы с компьютером и он вскоре после взлета вынужден был покинуть нас), по команде совершил заход на цель. К сожалению, ни одна из бомб не достигла цели…

 

И сразу же был атакован двумя истребителями: И-16 и И-153 (скорее всего это были те же смельчаки, что пытались сбить нас с Антипом)

 

Достойно выдерживая натиск двух истребителей Векеру удалось сбить одного из них (да… это был тот самый Goosf). Второй вскоре ретировался и вынужден был прекратить преследование.

 

Вылет второй:

 

1. Цель вылета: обеспечить прикрытие с воздуха крупного порта со складами в квадрате С2.

Брат с Крузом были направлены встречать отходящего Векера

 

Маркус и Антип заняли позицию над складами в квадрате С2, и после обнаружения противника атаковали его (две чайки в количестве двух штук, как выяснилось позже, это были Штурман и Варан)

 

Обе чайки были сбиты…

 

Так как противника больше над целью не обнаружили, было принято решение – выдвинуться к границе, и обнаружив аэродром противника заблокировать его.

Брат с Крузом начали настоящую охоту на чаек… (надо будет взять у них пару уроков по бум-зуму)

 

Одна из чаек от прямого попадания в бак взорвалась прямо в воздухе…

 

В результате изматывающего боя синие истребители начали отходить только после того, как отстреляли весь боекомплект… (по правде сказать отходить начал только один Круз, т.к. остальные к этому времени были уже либо сбиты, либо вышли из боя). Маркус сел на вражеский филд с пустыми баками, зеной пробило…

 

Дальше начался расколбас.

Считаю, главная задача вылета выполнена – в очередной раз собраться вместе, получить драйв и кучу удовольствия от вылета!

 

Всем огромное спасибо. С уважением, Маркус.

[Flexxx]

Очень хотелось попасть на вылет, но увы... Молодцы парни!!!!

 

p.s. А в "историю" я всетаки попал (см.скриншот)

P.s.s. Штурман, колись! Есть жизнь на Марсе-то??

[Crus]

Весёлый вылет получился.

И в то же время, очень требовательный к точности при стрельбе и бомбометании (по крайней мере для синих ).

[Shturman]

Поправочка 1

Чайко оставил Векера в покое только потому, что прожорливый векер скушал половину БК в хвостовое оперение, вторую половину в правый двигатель и даже не подавился, более того - движок даже не чихнул.

Жаль, у меня трека той части нет - но факт, что промахов почти не было. Садил длиннющей очередью в упор!

 

Поправочка 2

Две Чайки, которых вы гоняли - это Гектор с Вараном. Штурман к тому моменту уже получил свой огурец, прервавший героическую атаку, где с одного захода были убиты зена (пулеметом) и затем танк (РСом). Двигло загорелось и даже прыгнуть не успел - рвануло!

 

Надо сказать, зены японские - жуть какая-то. А ПЗМ на Чайке философское занятие

 

P.S. Спасибо за вылет. Я хоть расчехлился

[Gektor]

Итак, вылет состоялся. Запись вылета можно скачать тут: часть 1 и часть 2.

 

Всем спасибо, кто нашел время для вылета. К сожалению, из-за проблем с подключением не смог летать GEDZ.

 

Перед красной стороной стояли следующие задачи:

- нанести бомбовый удар с ТБ-3 по резервам японцев в квадрате С2-9;

- уничтожить десант японцев в квадрате В2-5;

- прикрыть ударную танковую колону, которая выдвинулась из квадрата А2;

- не допустить прорыва японской танковой колоны из В2-2;

 

Принимая малое количество доступных пилотов силы были распределены так:

- Мамут на ТБ-3 наносит удар по резерву синих;

- Гусь и ВВад на И-16 выдвигаются на расчистку воздуха над десантом японцев;

- Гектор, Варан, Штурман на И-153 с эресами выдвигаются на уничтожение десанта;

- так как пилотов было мало, понадеялся, что танковую колону синих смогут остановить сорокопятки;

 

И вот что из этого вышло:

 

На момент вылета уже идут ожесточенные бои в квадрате В2 (десант) и А3 (плацдарм японцев)

 

В воздухе самая опытная пара японских асов

 

В это время батарея сорокопяток ведет неравный бой с 8 японскими танками. Три танка уничтожены, остальным удалось прорваться.

 

На пути танковой колоны встает одинокий воин с пулеметом 7,62 мм

 

А Гусь даже не подозревает о разворачивающейся драме внизу

 

Все, дорога на аэродром открыта для японских танков

 

ТБ-3 летит на восход солнца. Мамут в желтом летном комбинезоне, на месте носового стрелка, щурясь, зорко всматривается вдаль. Его беспокоят трассы на юге и поднимающаяся температура двигателей.

 

Все знают легендарный конфиг Гуся. И в этот раз он не подвел! Гусь первым заметил врага и неожиданно атаковал Круса.

 

Крузу приходится тяжело

 

Лобовая атака!

 

Пилоты были на волосок от гибели.

 

Но вот самолет Максима загорелся!

 

В ушах Брата до сих пор стоит истошный крик Максима: "Горю! Прыгаю!"

 

Максим очень недоволен сложившейся ситуацией.

 

В это время к цели подошли Чайки. Штурман высматривает цел. Атака! Мимо! Эресы ушли слишком высоко.

 

На зенитку заходит Варан. Атака! Мимо! Гектор заходит третьим. Цель уничтожена. Но за один заход чаек уничтожена всего одна зенитка! И вот результат, Штурман сбит!

 

Гектор под атакой.

 

Еще одна атака на зенитку

 

Выбиты элероны!

 

Отстрел оставшихся эросов в колону врага (одна пара эросов не отстрелилась!)

 

В это время Гусь, ВВад и Варан гоняют одинокого Брата. Грубейшая ошибка! И это при живых то зенах!

 

Очень опасно.

 

Все! Брат погиб.

 

Максим не может смотреть на это.

 

Варан, раздосадованный, что не дали сбить Брата, прошивает очередью Гуся!

 

Красные наконец то приступают к уничтожению десанта.

 

Пока чайка и ишачки глумятся над наземкой, не видя ничего вокруг, над танковой атакой красных нависла смертельная опасность в лице Маркуса и Антипа.

 

Но обе атаки результатов не принесли.

 

В это время сказали свое веское слово неотстрелившаяся пара эросов при попытке посадки на брюхо.

 

Разочарованные неудачной штурмовкой, японские штурмы пытаются реабилитироваться в качестве ястребов.

Немного покрутившись, стороны разошлись по своим филдам.

 

В это время ТБ-3 не хочет лететь, мощность моторов падает, высота катастрофически уменьшается.

Мамут берет управление в свои руки (видите, он в желтом комбинезончике уже на месте пилота) и возвращается на базу.

Бомбы тоже везем обратно! Они же на подотчете!

 

Векер наконец то увидел вражеский филд через окуляр прицела. Щас красным мало не покажется, вон как засуетились на взлетке.

 

Сброс! Но не учтено, что филд стоит на возвышенности! Бомбы легли на склоне, не причинив ущерба.

 

Злобные красные начинают рвать бомбер на куски. Очередная ошибка. Позволил броситься в погоню за уже не представлявшим опасности бомбером

 

У красных как обычно неразбериха, ВВад стреляет в бомбера, Штурман стреляет в ВВада (конечно ВВад был в стороне и не попадал под очереди Штурмана, но все равно считаю такую стрельбу опасной).

 

Гусь неосмотрительно подставился под очередь японского стрелка.

 

Но и стрелок не долго после этого жил.

 

Штурман заходит на посадку и не видит приближающую опасность. Японские танки у границ филда!

 

Красные перезарядились и снова взлетели. Цель - резерв японцев. Но командование допустило ошибку. По плану ТБ-3 должна была совершить сброс на резерв. Штурмам бы оставалось зачистить.

Но ТБ-3 не дошла, цель (и все зены целы) и готова к приему.

 

Ввад в одиночку отправляется на расчистку (Гусь то погиб в погоне за бомбером). Встречает японскую пару, пытается оттянуть их на юг подальше от штурмов (от усердия потерял один элерон в глубоком пикировании).

 

Штурмы смогли незамеченными подойти к резерву, но тут их встретил шквальный огонь зенитной артиллерии. В это время осознаю чудовищную ошибку идти на целую цель.

Следует команда развернуться и уходить, но поздно! Штурман подбит.

 

И горит в адском огне.

 

Варан погибает от прямого попадания высотки.

[Gektor]

Мамут в это время занимается зачисткой десанта. Все идет хорошо, но из очередного пикирования выход запоздал.

 

А на филд заявились японские танки и начали беспредельничать. Но были уничтожены взлетевшими чайками. Спастись удалось только одному танку, которой на все парах уходил на запад.

Но разрушения, нанесенные танковым ударом, были значительные.

 

А ВВад, злой на противовоздушную оборону аэродрома (что посмели пропустить танки в святая святых) в воспитательных целях уничтожает одного зенитчика.

(НКВД уже разбирается по данному факту и выясняет истинные мотивы поступка ВВада).

 

После этого подошли злые кишочки и цинично завулчили филд. Напуганные произошедшей на их глазах расправой, зенитчики стреляли мало и вяло.

 

Итог:

- десант японцев понес значительные потери;

- резерв остался неповрежденным;

- танковую атаку синих удалось уничтожить, но не там где предполагалось;

- часть танковой атаки удалось сохранить, последний раз танки видели ведущими бой уже с резервом синих;

 

Допущенные ошибки:

- малоэффективная атака зениток, из трех заходов один только удачный. Результат - сбитый Штурман;

- втроем кинулись добивать одинокого Брата под огнем живых зен. Только благодаря счастливой случайности зены никого не сбили и никто не столкнулся в воздухе;

- после уничтожения Брата, опять все вместе начали штурмовать. За воздухом не следили. Позволили японским штурмам беспрепятственен отбомбиться по танковой колоне. Опять только благодаря удаче, колона не пострадала.

- коллективная атака отбомбившегося бомбера. Опасности он не представляет, мы же рискуем техникой и пилотами. Результат - сбитый Гусь.

- ошибочное решение штурмовать неповрежденный резерв. Результат - сбитый Штурман и Варан.

 

Остальные ошибки мелкие, но не менее досадные:

- посадка на брюхо при оставшихся эресах;

- ошибки в определении свой-чужой;

- длительное, вплоть до флатера, пикирование;

- поздний выход из пике при штурмовке;

 

Ну вот и все, еще раз всем спасибо за участие!

[Shturman]

У красных как обычно неразбериха, ВВад стреляет в бомбера, Варан стреляет в ВВада.

Не-не-не!!!!

Это я стрелял на Чайке, а не Варан. С этого ракурса кажется, что в ВВАДа стреляю, но он от меня левее на два размаха крыльев.

А теперь посмотри на хвостовое оперение.

Затем огонь перенес на движок. Бесполезно. Векер заговоренный

[GEDZ]

Не правильно, Я взлетел , и уже с Векером шли парой,..,но меня Глюкнуло,к сожалению!

[Solist]

К сожалению не смог попасть на вылет, извиняюсь . Домой добрался очень поздно и без ног( был трезв) свалился.

[Bizet(Би-Зет)]

Ушел на работу за минуту до вылета . Смог только удачи пожелать.