"Бери шинель..."

[ЮЛ]

Всем доброго здравия!

Действительно эта тема достойна отдельного топика, все таки история наша, а главное - память.

У моей супруги есть дед. Да какой дед! Подполковник ВВС, ветеран. Воевал на севере (караван PQ-17 помните? Из тех мест), и в Китае. Летал на первых МИГ-15. Героический дед! Рассказывать не очень-то любит. Хотя мы с ним как-то нашли общий язык. Я делюсь с ним своими маленькими победами и поражениями в Ил-2,- он подсказывает, где ошибки. На сам симулятор смотреть отказывается, я по понятным причинам, не настаиваю.

Беседовали о вылете в субботу. Очень внимательно выслушал. Ругал меня, что уже подбитый, я пытался "спорить" со 109-м, вместо того, чтобы сразу уйти на минимальную высоту и дальнейшую посадку. Порекомендовал попробовать в борьбе со 109-ми - Спитфайер. Из собственного опыта. Ну, и как, спрашиваю, ведут себя эти мессеры? Ну, как, отвечает, нормально ведут, правильно, горят за милую душу.

Такие вот дела.

На счет вопросов мысль хорошая. Спрашивайте, будем знать как это было на самом деле.

 

С уважением,Ul.

[Arrow]

Супер ! Здоровья ему...

 

Теперь по делу. Если он согласится, предлагается провести с ним полноценное интервью. С записью на диктофон и т.д. Уж больно бесценный это материал !!!

По поводу вопросов - предлагается не ограничиваться только нами. Все таки такая информация ДОЛЖНА БЫТЬ доступна всем. Поэтому предлагаю рассказать о деде на Бухом (sukhoi.ru/forum) и на форуме WB (forum.wbfree.net ) как наиболее крупных тусовках вирпилов (и не только) с предложением формулировать вопросы.

 

Вот такое у меня мнение.

 

ЗЫ. Можно поискать по указанным форумам - подобные интервью уже проводились, можно посмотреть как это все было.

[ЮЛ]

Посмотрим, как пойдет. Не шибко-то он (дед) и разговорчивый. Диктофон попробую, сам об этом думал. А на более или менее официальный тон выходить... Вообще слова не вытянешь.

[Tony_8r46]

Помните как Рома Карцев в спец распределитель попал?Такая же ерунда,не знаю толком,что и спросить...вопросов нет одни эмоции!Ul,если будешь интервьюировать то спроси про спиты,плиз,как че.Ну и здоровья пожелай.

[Amur]

Отлично - отдельный топик !!!

 

Ul, в первую очередь присоединяюсь к уже высказавшимся и хочу пожелать крепкого здоровья деду.

 

По- поводу вопросов, я думаю так - если он не хочет говорить про это ... то лучше и не распрашивать - нам, живущим в мирное время, никогда до конца не понять их , тех кто ежеминутно подвергал свою жизнь смертельной опасности... такое не всегда захочется вспоминать.

 

Хотя, жаль , потому-что узнать как это было на самом деле , можно только у очевидцев.

 

Но тем не менее, если вдруг за бутылочкой доброго вина на 23 февраля или на День Победы , тебе удастся с ним поговорить, то задай, пожалуйста , пару вопросов и от меня.

 

1) на каких типах самолетов , кроме спита, ему еще довелось летать

2) какой тип отечественного самолета и самолета противника, по его мнению, являлся наилучшим в то время (наилучшим - летные хар-ки и огневая мощь)

3) тактика воздушного боя , которую использовали наши и противник

4) частые были схватки в воздухе или же действительно только в среднем 1 из 10 вылетов заканчивался боем

5) немцы - как противник, что было - боялись их, уважали или недооценивали

6) какие тактические единицы использовались наиболее часто - пары, звенья, эскадрильи и насколько важно было не потеряться в бою

7) обучение - как учили наших летчиков летать, стрелять - т.е. как фильме, ускоренный курс взлет-посадка - имело ли это место на самом деле

8) ну и на последок - что было самым важным - чтобы остаться в живих в этой мясорубке

 

На самом деле вопросов еще целый вагон и маленькая тележка, но то что написал - хотелось бы узнать в первую очередь.

 

Ul, еще раз пожелай деду здоровья и долгих лет жизни. Передай ему что мы помним о их подвиге и гордимся ими.

[Гость bavari]

По- поводу вопросов, я думаю так - если он не хочет говорить про это ... то лучше и не распрашивать - нам, живущим в мирное время, никогда до конца не понять их , тех кто ежеминутно подвергал свою жизнь смертельной опасности... такое не всегда захочется вспоминать.

 

......

 

Ul, еще раз пожелай деду здоровья и долгих лет жизни. Передай ему что мы помним о их подвиге и гордимся ими.

Полностью поддерживаю процитированное мнение.

[Arrow]

Продолжаем задавать вопросы.

У меня такие:

- как строилась служба в послевоенное время, каким образом поддерживали боевую подготовку, какие задачи ставились ?

- как проходило переучивание на МиГ-15 ? Какие были ощущения при переходе с поршневых машин на реактивные ?

- служил ли он когда была война в Корее ? Известно ли было о войне в войсках ? Как-то изменилась боевая подготовка в этот период ?

[ЮЛ]

Здравствуйте, всем!

Сегодня говорил с дедом, вот что он поведал.

Службу проходил с 1942 по октябрь 1944 с составе 2й АЭ, 767 ИАП под Мурманском, войска ПВО. 1945 - 1951 служба, учеба на МИГ-15. Конец 1951 - 1952 г.г. воевал в корее с господами из ВВС США (вернее против них). Подробно об этих событиях, людях рассказано в книге Льва Павловича Морщихина "В небе Кореи (1952 год)", с которым они вместе "пуд соли съели".

Далее изложение представляю в форме вопрос - ответ. Итак:

 

- на каких типах самолетов, кроме спитфайера, Вам довелось летать?

- Харикейн, киттихок. Модели, сам понимешь, не помню. Сколько лет прошло... Учились на По-2, И-16.

 

- какой тип отечественного самолета и самолета противника являлся наилучшим в то время?

- на наших летать не довелось (кроме учебы), а противника,- как-то сразу и прочно выскочил 109, весьма серьезная машина во всех отношениях

 

- тактика воздушного боя, которую использовали наши и противник?

- сначала боевых действий мы использовали тактику звеньев по

"три самолета" (истребители), эта практика не оправдалась, такое звено было слишком "скованным", неповоротливым и уязвимым. В дальнейшем перешли на звено "четыре самолета" - две пары с целью удобства маневрирования. О штурмовой тактике можно сказать то же самое. Только в этом случае было прикрытие, примерно 6 истребителей для 3 - 4 штурмовиков. В зависимости от задачи, количества штурмов,- прикрытие находится на высоте 200 - 400 метров, либо идет вместе с группой, чуть в стороне. Противник примерно так же 4 машины (две пары) - звено. О тактике противника (истреб.) говорить трудно,- до них добирались потом. Сначала бомбардировщики, это и было основной задачей по защите г. Мурманска и, главное, его порта (караваны PQ).

 

- часты ли были схватки в воздухе или же действительно только в среднем 1 из 10 вылетов заканчивался боем?

- мы поднимались каждый раз, когда передавали о приближающихся группах противника, и каждый раз это заканчивалось боем, вот и считай. Бывало, когда их группы уклонялись, уходили от боя, но это случалось крайне редко.

 

- немцы - как противник, что было - боялись их, уважали или недооценивали?

- бояться некогда было в прамом смысле, голова забита совсем другим,- не пропустить, только не пропустить. Боялся наверное тот, кто ничего не делал или не хотел делать. Таких во все времена хватало. Уважали? Вряд ли.

За что? Просто у них и машины получше были и подготовка пилотов. Оценивать старались как можно объективнее,- от этого зависело почти все.

По крайней мере никаких иллюзий по поводу их трусости не было.

 

Продолжение напишу завтра.

С уважением, Юл.

[ЮЛ]

Продолжение:

 

- какие тактические единицы использовались наиболее часто - пары, звенья, эскадрильи и насколько было важно не потеряться в бою?

- наиболее часто использовалось звено 4 - 2х2. Терять свою пару нельзя ни в коем случае. Здесь действительно "один в поле не воин". Если пара распадалась, например одного сбивали, второй старался уйти, правда это далеко не всегда удавалось.

 

- обучение - как учили наших летчиков летать, стрелять - т.е. как в фильме ускоренный курс взлет-посадка - имело ли это место на самом деле?

- если взлет-посадка, то это будет, скорее всего, твой первый и последний. У нас такого не было. Сначала спецшкола - 1 год, далее перевод с запасной полк (совершенствование), и только потом в часть. Учили на У-2, И-16, двухместных харикейнах с инструктором, часто применялось буксирование,- один тянет за собой "конус" на тросе, второй учится стрелять по этому "конусу", стреляли по наземным мишеням - в основном так.

 

- что было самым важным, чтобы остаться в живых в этой мясорубке?

- конечно же подготовка к бою, и не только техническая. Боязни не было, не было даже мысли о том, чтобы выжить. Может быть в конечном счете немцев подвела их расчетливость и прагматизм. Нам даже в голову не приходило, что если я, например, сделаю так, то это поставит под угрозу мою жизнь.

Очень важна команда, коллектив. Хорошая двойка ведет себя как одно целое, опытный противник (пилот) сто раз подумает прежде чем влезать в драку.

 

- служба в послевоенное время, боевая подготовка, задачи?

- в 1945г перевод под Москву. 1945 -1951г.г. - служба в частях. Боевую подготовку поддерживали по планам обучения. Тренировки, мат.часть, полеты по маршруту, спецупражнения. А дальше для меня была "3-я мировая"(смеется). Новый 52 год встречали уже в Китае. В регулярных войсках об этом не знали. Базировались в Китае, вылетали в Корею в китайской форме, без документов, а там уже как повезет.

 

- как проходило переучивание на МИГ-15? Какие были ощущения при переходе на реактивные?

- переучивались по плану. Стенды, мат.часть. Летали с инструкторами на двухместных машинах. Ощущения, честно говоря, уже не помню. Просто сели, поехали. Чаще стали летать по ночам и в сложных погодных условиях.

 

Дед был очень рад, пожелал всем чистого неба. Чаще отрабатывать слетанность и поменьше 109-х. Взял у него две фотографии. Постараюсь показать.

[Dimasik]

Очень важна команда, коллектив. Хорошая двойка ведет себя как одно целое, опытный противник (пилот) сто раз подумает прежде чем влезать в драку.

Вот вот и я говорю что нужно разбится на постоянные пары. И летать действительно так, чтобы ведущий не терял своего ведомого и наоборот. Например, как боты в ОФФЛАЙНЕ.

 

Давайте это обдумаем в отдельном топике или небудем думать?

[ЮЛ]

Дед второй справа.

 

Ой, что-то я не так сделал.

Подскажите, как сюда вставить фото?

[Tony_8r46]

Давайте это обдумаем в отдельном топике или небудем думать?

Давай.Обдумаем.

[kalter]

Я думаю, такие пары получатся из тех, кто примерно в одно время появляется в он-лайне.

[Amur]

Может быть в конечном счете немцев подвела их расчетливость и прагматизм. Нам даже в голову не приходило, что если я, например, сделаю так, то это поставит под угрозу мою жизнь.

Да уж вот он хваленый немецкий прагматизм.

 

Ul огромное спасибо тебе за это интервью. Конечно это не личное общение, но действительно было интересно узнать мнение человека который сам через все это прошел. Еще раз спасибо.

 

А насчет пар.... чего тут думать - надо слетываться - однозначно.

[terror]

Ul - у нас фотку нельзя присобачить - только ссылку на нее дать. Шли мне, я положу и ссылку кину.

[Arrow]

Друзья (в первую очередь Юл) - может вынести этот топик из Штаба (закрытая ветка) в общую ветку ?

Юл - ты не против ?

Зиг - это возможно технически ?

[ЮЛ]

Я не против.

[Arrow]

Юл, извини, но я разместил предложение задавать вопросы на "Сухом".

http://sukhoi.ru/forum/showthread.php?p=48...5147#post485147

Так что может интересные вопросы пойдут...

Если тебя не очень напрягает и не доставляет неудобств деду.

[ЮЛ]

Заходил, там Polar уже отметился. Будем расспрашивать про Спит. В ответ Полару - из собственного опыта, потому что приходилось сбивать.

[zig]

Фотограии от Ul:

 

 

 

[ЮЛ]

На первой фотографии - дед второй справа, на второй - средний ряд, тоже второй справа.

[Гость bavari]

Даа.. Суровые лица людей, видевших в прицеле настоящих 109-х.

 

Вглядываюсь, и мурашки по спине. Еще раз, спасибо Юл, и самые теплые пожелания твоему деду.

[kaktus]

http://forum.wbfree.net/forums/showthread.php?t=25164

 

Он сможет прокомментировать какнибудь ?

[Гость Polar]

Заходил, там Polar уже отметился. Будем расспрашивать про Спит. В ответ Полару - из собственного опыта, потому что приходилось сбивать.

Ага, спасибо!

Просьба - максимально подробно распросить деда по этому поводу.

Для "девяток" в ВВС РККА участие в боях - очень малоизвестное явление, а уж на любимом Севере и подавно.

И кстати, еще в 44-45 где 767 базировался, и когда полк был расформирован.

 

З.Ы. Низкий поклон ему!

[ЮЛ]

Спешу исправить оплошность, не представил деда.

 

Власов Владимир Васильевич (позывной "ВЭЛЭ", ударение на последний слог), 1921 г.р. если не ошибаюсь. Про боевой путь было сказано выше.

Все вопросы и пожелания учтены. Буду у него во вторник 07.12., сразу отпишу.

P.S. Он как-то говорил, что из 767-й их осталось только двое,- он и Слава. Вот думаю договориться с ним о встрече.

[Гость Polar]

P.S. Он как-то говорил, что из 767-й их осталось только двое,- он и Слава. Вот думаю договориться с ним о встрече.

Завидую...

[ЮЛ]

Здравия желаю!

Сегодня слушал коментарии по http://forum.wbfree.net/forums/showthread.php?t=25164. Сразу оговорюсь,- на отечественных самолетах дед не летал, поэтому и предметно о них говорить не может. Далее пойду по вопросам:

- пристегивались всегда, посему головой особо не упирались, (отр. G)

- в бою "пилотаж не крутили", "ну, какой там пилотаж, не до того было, бой продолжался какие-то секунды, мгновения. По крайней мере так казалось. О теории практически не думал, на подумать просто времени не было. Увидели и завертелось. Если что и "крутил",- то автоматически."

- "Задачи действительно распределяли заранее и четко. Поскольку вылетали на бомбардировщиков небольшими группами, двое связывает прикрытие, двое атакует бомберов"

- "На МИГах прицел ("марку") держишь 2-3 секунды. Правда по книжному не всегда получалось." (в Корее дед сбил 1 "Сейбр")

- "О дистанции стрельбы... Конечно 100 м. на истребитель и 300 м. на бомбер многовато, всегда стараешься "подойти поближе", однако кто ж позволит, они тоже понимают, что не на гулянке"

- "Специально места куда стрелять не выискивали, это ж не "конус". В основном как получится. И очень даже получалось. "

- " по поводу или идите на наш (немецкий) аэродром, или "жест пальцем по горлу", не слышал ни разу, может где и было"

- "сбитых, обычно не преследовали. Задымил, ушел, да и ....."

- "трассеры для прицеливания не использовали. Эту ж "линию" вести надо, а боезапас не резиновый. Если только навскидку"

- "Вылет Ла-7 2.5 часов??? Это вряд ли. Минут 30-40 еще куда ни шло"

- "По поводу выхода из боя, ну как же не выходили? Если ты без пары остался, чего делать-то будешь? Не знаю как в ваших ситуациях, а там одного быстро к рукам приберут."

- "Выходи на бой, на взлете бить не буду,- немножко напоминает кино. Просто попробуй себе это представить технически, учитывая детали. Да просто не дадут. Нужна настоящая внезапность."

 

продолжение следует

Новые вопросы учтены.

С уважением, Юл.

[Гость Polar]

Гм...чего там нового у нас про Спитфайры?

[ЮЛ]

Уточняю. На днях встречаюсь с еще одним летчиком 767-й. Будет более полная информация. Тем более что, Слава оказался на севере раньше деда.

 

С уважением, Юл.

[Гость Polar]

Спасибо, ждем новую информацию.

[ЮЛ]

Здравия желаю!

Встреча со Знаменским Вячеславом Павловичем состоялась. Он подарил распечатку своих воспоминаний. Я по мере сил буду выкладывать этот материал (44 листа) здесь на форуме в оригинальном виде, без редакции. Там можно будет найти ответы практически на все вопросы. Итак поехали!

 

"В небе карельского фронта"

 

Посвящается однополчанам, с которыми прошел пути в годы Великой Отечественной войны.

 

Содержание:

1. Истоки победы

2. В дороге на Карельский фронт

3. Начало боевого пути

4. Огненный 1942 год

5. Переломный 1943 год

6. Победные годы

7. На земле фронтовой

8. Эпилог

 

Дорогие читатели!

Воспоминания о событиях далеких лет Великой Отечественной войны доношу до вас по памяти моих однополчан, по записям в моей летной книжке военного времени, по архивным материалам о боевой деятельности 122-й истребительной авиадивизии как крупицу великой истории Родины.

Война - это суровое испытание для страны, для народа и хочется рассказать каждому россиянину, особенно молодым поколениям, как это было, для осознания своей роли в сотворении мирной жизни страны.

 

1. Истоки победы

Со дня окончания Великой Отечественной войны в средствах массовой информации и в частных разговорах ведется полемика о масштабах и качестве подготовки к смертельной схватке с фашистской Германией и ее союзниками.

Мое убеждение таково: предпринято было почти все, что было возможно по политическим, экономическим и социальным достижениям Родины.

В моей памяти запечатлелась широчайшая военно-патриотическая пропаганда среди всего населения страны и воспитание его в духе патриотизма. В кинофильмах, песнях о пограничниках, танкистах, летчиках, о всем народе звучало: "Если завтра война, если завтра в поход, если темная сила нагрянет - весь советский народ, как один человек, за свободную Родину встанет!".

Молодежь поголовно была охвачена предармейской подготовкой в различных кружках ОСОАВМАХИМа, сдачей норм на звание "Ворошиловский стрелок", массовым обучением в аэроклубах, парашютных спортивных организациях.

В конструкторских бюро и предприятиях оборонной промышленности развернуто производство новейших типов самолетов (ЛАГГ, МИГ, СУ-2, ПЕ-2,....), танков (КВ, Т-34, САУ), минометного ("Катюша") и артиллерийского оружия. Преуменьшать эти и другие факторы означает покривить совестью перед поколениями нашего предвоенного трудового народа.

Лично я на себе испытал пренапряженнейшую подготовку к предстоящей схватке с врагом. А это было так:

[ЮЛ]

В сентябре 1940 года группа призывников, окончивших летное обучение в аэроклубах, была собрана в военкомате г. Мытищи для отправки в летное училище. Посадили нас с походными вещами на автомашины и повезли в Москву. Глубоким вечером наша группа и другие команды без суеты погрузились со своими чемоданчиками в вагон плацкартного комфорта. В ночное время, после ряда маневренных манипуляций, прицепившись к какому-то поездному составу, поехали к своей судьбе... Все гадали: в какое училище нас повезут? И каково же было изумление, когда к следующему вечеру наш вагон пристал к перрону г.Псков, а его пассажиры (т.е. мы) были встречены командирами младшего и среднего звеньев в десантной форме одежды! Затем мы были препровождены пешком в 201-у ВДБ им. С.М. Кирова, в которой планировалось формировать батальон планеристов - диверсантов из призывников, окончивших аэроклубы.

201-я ВДБ прославилась в минувшей советско - финской войне 1939 года и являлась престижной войсковой частью. Располагалась она в центре города, в военном городке, казармы которого были построены еще при царе Павле I и ограждены двумя рядами колючей проволки.

Казармы располагались просторно. Между ними были планы для строевых занятий и физической подготовки, оснащенные различными спортивными снарядами, и для отработки приемов рукопашного боя. На территории городка были также складские здания, столовая, баня и другие постройки. Каждая из казарм - это одноэтажное, прямоугольное толстостенное строение, внутри которого было по четыре продолговатых комнаты. В каждой из них размещалась рота военнослужащих.

Наша ротная комната имела четыре ряда деревянных сплошных нар (два ряда по стороном и два ряда посредине комнаты) из расчета по 50 - 60 см. на каждого красноармейца-парашютиста, покрытых тощими матрацами, подушечками и легонькими одеяльцами. У ног каждой "постели" - табурет с низкой вешалкой для складывания обмундирования и подвешивания солдатского вещевого мешка. Целую стену возле выхлдной двери занимала 2-х ярусная оружейная пирамида, а на противоположной стороне комнаты - портрет Сталина.

По прибытию на территорию бригады, до ввода в жилую казарму, нас сводили в баню. В ней отобрали все гражданское белье, обстригли под "нулевку", провели санитарную обработку наших оголенных тел и с особой заботой отхлестали нас вениками, смоченными из кадки с антисептическим раствором, особенно места с волосяным покровом. Затем пропарились, промылись и обмундировались во все новенькое: чистейшее нательное белье, синие брюки-бриджи, гимнастерки защитного цвета, фланелевые портянки, яловые сапоги, добротные серые шинели, пилотки и широкие солдатские ремни! Это было первое отрадное явление по прибытие в ВДБ.

Затем последовало второе - вкусный и сытный обед, которого мы в скромных гражданских условиях жизни не имели.

[ЮЛ]

Началась военная служба: подъемы в 6-30, отбой в 22-30 и все 16 бодрствующих часовнаходились под воспитательным воздействием непосредственных командиров взводов и их помощников.

Первый месяц - это курс молодого бойца. Его содержание: "зубрили" уставы строевой, внутренней и караульной службы; занятия по строевой выучке и физической закалке; изучение индивидуального оружия - самозарядного карабина Симонова, которым уже в то довоенное время была вооружена престижная Кировская ВДБ, а также оружейным боевым приемам и другим азам армейской выучки.

Ежедневно проводились обстоятельные политинформации по внешнеполитическим и внутренним по стране темам. Углубленно знакомились с содержанием военной присяги. Раз в неделю открыавлись ворота территории бригады и мы ротными колоннами шагали в городской кинотеатр на просмотр патриотических кинофильмов. Увольнений в городскую дневную прогулку не было и в период прохождения курса молодого бойца и после принятия присяги.

Солдатская служба и товарищество никогда не омрачались какими-либо "дедовщинами" или другими позорными поступками. Мы непрерывно находились под взором высоконравственных сержантов и старшин. малейшие отклонения и негативные межличностные отношения в отделении, взводе и роте становились достоянием гласности всех и выправлялись радикально!

День присяги - священный для каждого вступающего в ряды защитников Родины! В утренние часы, после праздничного завтрака, на строевом плацу выстроился батальон, во-фронт, поротно, роты в четырехшеренговом строю. Перед каждой ротой тумбочка - трибуна, одетая красным кумачем, а на ней текст присяги.

Выносится красное знамя бригады, оркестр играет гимн - интернационал. С краткой призывной речью выступил командир бригады генерал Безуглый. Подается команда: "К рпиему присяги приступить!". Поочередно называются фамилии молодых бойцов и они выходят из строя для совершения обряда присяги.

Услышав свою фамилию: "Красноармеец Знаменский!", я четким строевым шагом подошел к трибуне, взял текст присяги и, как мог выразительнее , без напряженности стал читать: "Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином...", далее по мере продолжения чтения текста присяги, моя психика возбуждалась и увеличивалось внутреннее напряжение организма. Особое впечатление овладело мной при произношении заключительной фразы: "Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся".

Окончив читать присягу, скрепил ее своей подписью и почувствовал, как душевная тяжесть овладела моим телом, на меня навалилась какая-то невидимая сила ответственности за все дела и посттупки, которые я должен совершить в предстоящей жизни!

Должен заметить, что в дни знакомства с текстом присяги до юридического скрепления моей подписью клятвенных обязательств. такого глубокого понимания ее значения я не имел и относился к священным словам как к обычному повествовательному тексту, а по принятии присяги вошло чувство, отраженное и обязывающее текстом присяги. День принятия присяги был объявлен праздинком отдыха и закончился торжественным ужином и походом в кинотеатр.

Наступили незабываемые месяцы тяжелейшей армейской службы с активной подготовкой к грядущим боям в Великой Отечественной войне.

[Arrow]

2 Юл. Спасибо тебе ! Да простят мне мою пафосность, но БОЛЬШОЕ дело делаешь !!!

Самое главное, что ты не зацикливаешься на частных вопросах, чего жаждут некоторые Я рад, что для тебя самым главным является не вопрос "Сливает ли Спит Фоке", а намного более важный вопрос - взаимоотношение людей и влияние войны на жизнь человека !!!

WTG !!!

 

ЗЫ. Вопрос Надеюсь, что кроме письменных воспоминаний командира деда, у тебя состоялась также и беседа с ним. Нам интересно и это тоже.

 

ЗЗЫ. Совет. Кроме размещения материалов воспоминаний на форуме сохраняй их также и в файле. Так как после того, как все распечатается на форуме, ИМХО, стоит разместить воспоминания на сайте. Как минимум. А по-большому счету - организовать публикацию...

[Baltica]

ЗЗЫ. Совет. Кроме размещения материалов воспоминаний на форуме сохраняй их также и в файле. Так как после того, как все распечатается на форуме, ИМХО, стоит разместить воспоминания на сайте. Как минимум. А по-большому счету - организовать публикацию...

ДА, именно в таком порядке надо сделать. Сейчас я с нетерпением жду продолжения. А потом нужна отдельная цельная публикация.

WTG Ulay

[ЮЛ]

ЗЫ. Вопрос  Надеюсь, что кроме письменных воспоминаний командира деда, у тебя состоялась также и беседа с ним. Нам интересно и это тоже.

Действительно беседовали долго, и не в последний раз. Тем более, что Вячеслав Павлович хочет меня познакомить еще с одним ветераном, который воевал (держитесь крепче) СТРЕЛКОМ НА ИЛ-2!!! Говорят, что стрелки на Ил-ах менялись очень часто, по понятным причинам, а вот же нашелся таки один! Скоро, думаю, встретимся.

 

Продолжаю "записи-воспоминания"

 

...Пролетали день за днем, и каждый из них был заполнен до предела боевым воспитанием. Не было ни одной свободной минуты, все было расписано жестким распорядком дня и неукоснительным его исполнением: подъем (6.30), туалет, физзарядка, заправка постельных нар, утреннее построение, завтрак, политинформация, часы специальных занятий, обед, снова учебные часы, ужин, после которого отводилось 30 мин. для личных дел (починка обмундирования, написание писем), зптем вечерняя проверка, прогулка, туалет и отбой (22.30).

Такой распорядок регламентировал нашу жизнь 3 - 4 дня в неделю, а остальные 2 - 3 дня - полевые тактические учения, наиболее ярко оставшиеся в памяти... Бывало, крепко спишь и вдруг громкое: "Подъем! Тревога!, это за 10-15 минут до обычного времени подъема, установленного распорядком дня. По тревожной команде батальон в спешке одевался в боевое снаряжение, расхватывал оружие и выстраивался на плацу перед казармой. Затем проводилась перекличка, проверялась полнота, качество походного снаряжения и, особенно, добротность обмотки ног портянками! После этого совершались марш-броски на 10, 20, 30 км. по целинным, заболоченным, перелесковым, обводненным речками просторам Псковщины.

Как правило, впереди роты бежал в синей легкой шинели, перетянутой ремнями через плечи и поясницу, в легком снаряжении командир роты ст. лейтенант Мышаков и, взмахивая пистолетом ТТ, командовал голосом высокого тона: "Вперед! Вперед! Вперед!". Мы же, красноармейцы-парашютисты (будущие диверсанты), одетые в плотные шинели, на плечах карабин, противогаз, за спиной вещмешок с поклажей, за поясом патронташи, штык от СКС, шанцевая лопатка в чехле, и с затянутыми передними полами шинели за пояс старались поспевать за командиром роты.

Обычная полная походная выкладка составляла до 30-32 кг., моя - второго номера пулеметчика - утяжелялась двумя дисками с патронами. С такой нагрузкой мы перебежками, ползком по-пластунски, местами ускоренным шагом, безостановочно преодолевали маршрут, предусмотренный марш-броском.

Тяжко было преодолевать заболоченные местности и форсировать множество мелких зеленых речушек, глубиною от пояса до груди, наполненных холодной водой.

Возвратившись в казарму очищались от грязи и сушили одежду, обувь, снаряжение, карабины, принимали пищу... К вечеру я лично себя живым совершенно не ощущал, становился каким-то безразличным бревном, в котором теплилась единственная мысль и желание - может быть, в предстоящее утро дадут отдохнуть?... Засыпали мгновенно и "замертво", а с приходом раннего утра часто звучало:"Подъем! Тревога!" и снова мы превращались в безропотные существа, нагруженные роботы. Повторялись тяжкие испытания, закалка воли и физической выносливости, бескомпромиссного выполнения приказов командиров - представителей власти Родины.

Впоследствии, в дни многолетней армейской службы, и по сей день я с благодарностью вспоминаю, какую великую школу преодоления трудных жизненных ситуаций нам вложили командиры - воспитатели 201 ВДБ!

[ЮЛ]

Естественно, огромный расход физической энергии требовал соответствующей подзарядки. И этот энергетический расход в полной мере восполнялся прекрасным пищевым рационом. На солдатских столах всегда стояли подносы с неограниченной нормой хлеба, первые и вторые блюда, как правило, густомясные, на третье - компоты, кисели, к чаю - порции сливочного масла, а в праздничные дни - со сдобными ватрушками. К обычной норме пищевого рациона получали добавки по потребности. Но два дня в неделю были "голодными", в эти дни довольствовались сухарями с водой и кусочками селедки. Эти разгрузочные деньки давали положительный эффект нашему солдатскому здоровью.

Напряженная боевая подготовка внезапно прервалась участием 201 ВДБ в праздничном параде 7 ноября 1940 года в г.Ленинграде.

По прибытии в Ленинград бригада расквартировалась в военном гарнизоне Царского Села. Из окон казармы через ряды высоких деревьев просматривалась водная гладь озера, за которым красовался великолепный Екатерининский дворец с прекрасной галереей статуй, а рядом неприглядный царско-сельский лицей, перед фасадом которого на высоком постаменте из черного гранита в кресле восседал мраморный А.С. Пушкин.

В ноябрьский праздничный день парадная колонна нашей бригады следовала на автомашинах ЗИС-5 от Эрмитажа к Адмиралтейству через Дворцовую площадь (площадь Урицкого) перед правительственной трибуной, украшенной кумачевыми полотнами возле Зимнего Дворца.

Командиры и бойцы бригады сидели на скамьях автомашины, держа карабины на коленях вверх стволами с примкнутыми блестящими ножевыми штыками. Зрелище и настроение было и осталось весьма впечатляющим на всю жизнь.

Не задерживаясь в граде Ленина, бригада возвратилась в г.Псков и снова потекли недели боевой выучки в наступившей суровой осенней и зимней стуже. Снежный покров в 1940 году залег ранее обычного времени и нас стали "закалять" студеной водой и растиранием снегом. Тактические учения следовали одно за другим и казалось этим испытаниям не будет конца...

Но, вдруг, во второй половине декабря пришел приказ - отобрать группу перспективных летчиков и отправить в летное училище. Из всего батальона (примерно 400 человек) было отобрано всего 13 человек, в том числе: я, Сеймов Г.А. (будущий полковник, начальник ПДС авиации ПВО страны), Лушин П.Н. - друг моего детства и последующей долголетней жизни, и другие.

В конце декабря мы приехали в Ульяновскую авиашколу пилотов и через день приняли участие в праздничном вечере наступившего 1941 года, который проходил в великолепном дворце, построенном промышленником Бугровым до Октабрьской революции для приема кайзера Германии Вильгельма.

Начался мой совершенно иной, не менее сложный, этап полетной подготовки к войне.

[ЮЛ]

Ульяновская военно-авиационная школа пилотов была организована в 1940 году на базе переформирования училища ГВФ, что является подтвнрждением ускорения подготовки летных кадров ВВС к войне. Учебный и жилые корпуса школы располагались на окраине города у реки Свияга, за клторой просматривался основной аэродром училища.

К теоретической подготовке приступили без "раскачки". Курс наземной программы включал: изучение материальной части самолетов (на которых предстояло летать) и двигателей, топографическую, штурманскую, метеорологическую подготовку, краткое знакомство с тактикой воздушного боя вероятного противника, основы стрельбы по воздушным и наземным целям, практическую аэродинамику и, конечно, политподготовку по "Красному курсу ВКП(б)". Такую насыщенную программу предстояло одолеть в трехмесячный срок до начала летной практики в весенне-летний период.

Преподавательский состав школы был профессионально высокоподготовленный. Многие преподаватели являлись авторами пособий по авиатехнике (например Вотинцев), аэродинамике и другим дисциплинам. Это позволило нам освоить в короткий срок теоретическую программу, минимально необходимую для начала летной практики, естественно, при повышенной нагрузке за счет увеличения количества уроков в каждый день при шестидневной учебной неделе.

В апреле наша 2-я учебная эскадрилья перебазировалась на полевой аэродром "Ключи", располагавшийся вблизи волжской Карамзинской усадьбы на р.Волга. Курсантский и инструкторский состав разместились в палаточном лагере. Единственным деревянно-дощатым строением строением барачного типа была столовая. От лагеря до аэродрома - расстояние 8-10 минут ходьбы.

Весна и лето 1941 года в Ульяновской области выдались солнечными, теплыми с непродолжительными дождями. Такие лагерные условия способствовали летной подготовке без срывов в намеченные сроки. Грунтовый аэродром в "Ключах" от утренней зари до захода солнца "гудел" от рокотов моторов от ПО-2 и И-15БИС.

Прошли три месяца полетов по ускоренной программе и первоокончившие курсанты начали сдавать экзамены на зрелость к соколиной профессии, на готовность к большой романтической жизни! В числе первых, успешно сдавших летный экзамен, был и автор этого повествования.

В такой сложившейся буднично-насыщенной трудовой аэродромной жизни, сдобренной ежедневными сообщениями по радио, и из политинформаций о внутренней и внешней обстановке, у меня лично возникло психологическое беспокойство и какое-то неприятное предчувствие и оно подтвердилось...

Наступило незабываемое 22 июня 1941 года.

В середине рабочего дня внезапно были прекращены полеты. Весь личный состав 2-ой учебной эскадрильи был построен на летном поле. Командир эскадрильи капитан Матвиенко огласил сообщение Совинформбюро о вероломном нападении фашистской Германии на нашу священную Родину. Началась Великая Отечественная война...

[Arrow]

Действительно беседовали долго, и не в последний раз.

Юл, ты может быть и виртуальный, но все таки пилот. Пилоты НЕ ГОВОРЯТ слова "последний", пилоты говорят слова "крайний", "оконечный" и т.д.

 

Особенно страшно звучит это слово когда речь идет о ветеранах

[ЮЛ]

... Радмкально изменилась жизнь на аэродроме "Ключи". Летно-техническим составом срочно были отрыты земляные капониры для самолетов и они укрыты масксетями. Была усилена охрана: самолетев в капонирах, бензохранилища, палаточного лагеря, родникового водозабора у р. Волга - за счет нагрузки на курсантский состав. Отменены были суточные увольнения, всемерно повышена требовательность к дисциплине и всесторонней бдительности. Каждый из нас, заверщивший учебно-летную программу, стал ожидать своей отправки на фронт, слабо представляя о реальной готовности к боевым испытаниям.

А реальность была такова... Полученная летная практика составляла около 20 часов общего налета, из которых примерно 10 часов налета на боевом самолете И-15БИС, в том числе: полеты "по кругу" на отработку взлета и посадки, полеты в зону на простой и сложный пилотаж, два полета по заданному маршруту, два полета строем. одна стрельба по наземной мишени и одна стрельба по воздушной цели, по конусу. Учебных воздушных боев не проводилось. Вот и весь скромный объем летной практики с которым нам , первым выпускникам-сержантам и мне лично, пришлось вступить в смертельную схватку с превосходящим по численности, боевому опыту и техническому качеству противником. Последующие группы выпускников УВАШП получали более солидную летную практику, особенно те, кому посчастливилось обучаться на новейших типах самолетов ИЛ-2!

Нашей сержантской группе первовыпускников день отправки на фронт вскоре наступил...

 

2. В дороге на Карельский фронт

В конце сентября из окончивших курс обучения УВАШПпилотов были отобраны к отправке на фронт 20 двадцатилетних юнцов, урожденных в разных местностях Родины, не схожих по физическим и психологическим данным. В моей памяти запечатлелись: высокорослый Барахтаев, приземистый русоволосый крепыш Рулев Николай, преспокойный туляк Белоусов Петр, малышка Моргунов, круглолицый, заикающийся при разговоре Мунилов Борис, взрывной с резкими движениями Бровцев Алексей, низкорослый с непримечательными чертами лица Полушкин, спокойный беловолосый Олин Петр, рослый высоколобый, часто улыбающийся опнев Леонид, спокойный уравновешенный Гаврилов Вениамин и жизнерадостный весельчак Жилин Юра. Руководителем нашей сержантской группы был назначен старшина Мунилов Б.П., как старший по воинскому званию и более опытный по предшествующей армейской службе.

перед отправкой в огненную неизвестность провожающие нас участники войны 1939 года наставляли полезыми советами: "Берегите ноги", "Будьте бдительными и осмотрительными в воздухе", "Научитесь ненавидеть врага", "Всегда помните о Родине" и другими напутствиями. При таких отцовских пожеланиях нас переодели из сапог в ботинки с придачей 2,5 метровых обмоток, гимнастерки второй категории сменили на третью, убеждая, что на фронте нас экипируют по-иному, во все добротное, летное... Получили сухой паек на две недели и вскоре на станции Ульяновск погрузились в вагон-теплушку. Эшелон отправлялся на Северный фронт с лошадьми, в сопровождении казахов - скотоводов.

Вагон - теплушка был оборудован двухярусными дощатыми нарами, расположенными по сторонам от центральной сдвижной двери. Посередине теплушки стояла печка "буржуйка" и заготовленная вязанка дров.

Эшелон двигался с небольшой скоростью, но почти безостановочно. Путь от Ульяновска до пункта назначения длился более недели. Вспоминается,- ночью в районе г. Воскресенска эшелон подвергся бомбардировочному удару, но все обошлось благополучно. Москву миновали по восточной объездной дороге. Весьма приятная многочасовая остановка случилась в Ярославле, где был развернут пересылочный пункт для эшелонов, следующих с восточных направлений на фронта войны. В Ярославле нам оказали радушный прием. Персонал пересылочного пункта, в основном из девушек. Они с какой-то нежностью, любовью встретили нас, побрили, сопроводили в душевую, накормили и внутренней добротой пожелали счастья в боях и возвращения к родным очагам.

Далее путь был более суровым. Миновали лесные Вологодские земли, затем болотистые Архангельские. От станции Обозерская наш маршрут продолжался на Беломорск, по только что проложенному железнодорожному пути, южнее берегов Белого моря. Рельсы были прикреплены к свежеспиленным сосновым и еловым стволам. лежащим прямо на болотистой трясине, из которой при давлении на рельсы выступала темно-коричневая жижа.

[ЮЛ]

От Обозерской до Беломорска эшелон медленно "плыл" около двух суток, вагоны раскачивались из стороны в сторону. как по волнам, но все же "доплыли"! В этом двухнедельном пути при коротких остановках старались выскакивать на твердую землю по разным скопившимся надобностям, в том числе набрать в кателочки воды.

В часы движения эшелона время коротали разговорами о прошедшем курсантском бытие и о житейских событиях тех местностей, городов и сел, от которых со всей великой Руси мы были сведены судьбой.

Вспоминая курсантскую быль невольно в памяти пробуждались трагикомические сцены, так... В полевой аэродромный лагерь к нам прислали офицеров - воспитателей. Некоторые из них были мало знакомы с авиационной техникой и, что обидно, не обладали высоким потребным интеллектом. В нашем отряде таким был ст. лейтенант Новиков, бывший пехотинец, и с его воспитательными приемами возникали характерные сцены. В один из летних дней мы возвращались из аэродрома в лагерь, при подходе к которому повстречались с дядькой-воспитателем. Рослый Барахтаев и Юра Жилин стали имитировать сильную усталость. Заметив это Новиков задал вопрос, от кокой работы они так устали? Жилин ответил: "Да двигатели все запускали, а Барахтаев провертывал винт и сорвал аж две компрессии". Не понимая мальчишеского юмора, Новиков гневно воскликнул: "Фу, черт, опять взыскания!" Различных юмор-минут было предостаточно, одно из них особое... Проводилось построение отряда на переход от столовой к месту работы. В строю недисциплинированный курсант Логунов имитировал сон на ходу, толкая радом идущих. Увидев это ст. лейтенант Новиков остановил колонну, развернул ее во фронт и приказал Логунову выйти из строя. Тот вступил в пререкания и из строя не вышел. Новиков вспылили и бросил фразу: "Не забывайте, сейчас время военное и за невыполнение приказа командира я могу вас расстрелять!" Последовал ответ курсанта: "Если попадешь в левое яйцо, снайпером будешь!" Новиков рассвирепел, расстегнул кобуру, вынул пистолет и приказал Логунову идти к реке Волге. Все двинулись к Волге: впереди Логунов, за ним Новиков и мы всей гурьбой, любопытствуя, что же произойдет? Вышли к высокому берегу реки (в районе водозабора). Дядька - воспитатель поставил курсанта спиной к скату оврага, сам отошел метров на 15 и начал нерешительно поднимать руку с пистолетом и опускать ее. Мы стояли сзади. После нескольких манипуляций с подъемом и опусканием пистолета Логунов увидел перед собой палку, схватил ее и бросился на Новикова. "Воспитатель" побежал с места, и вся ватага курсантов сопровождала его до лагеря - 600-700 метров. Естественно, что после такого воспитательного урока командование училища убрало от нас Новикова и поставило другого, капитана Хижина. С ним тоже происходили различные казусы, не менее анекдотичные.

Дорожные воспоминания о разных краях и родительских очагах были в большинстве своем теплые, раскрывающие широкую душу русского человека. В этот двухнедельный путь, прошедший в разговорах и дорожных событиях я, за характерными чертами и поведением моих школьных товарищей, ощутил изменение их душевного настроя.

По мере приближения к месту назначения постепенно, подспудно, медленно происходила психологическая перестройка каждого из нас. Она проявлялась в сокрытии своих мыслей о предстоящей судьбе, в возрастающей напряженности во взглядах, изменения поведения в сравнении с тем, какое проявлялось в летном училище. Все стали немногословнее, скромнее, серьезнее и, как бы, старше, взрослее. Эта моя интуиция, наблюдательность вскоре подтвердилась, когда при первых же вылетах на боевые задания начались безвозвратные потери.

Первым из нашей группы погиб сержант Моргунов, считавшийся в школе одним из самых способных пилотов. Затем не стало Белоусова, Рулева... Из двадцати бывших курсантов нашей группы, как мне впоследствие стало известно, до Дня Победы дошли только два - В.И. Гаврилов и я.

Октябрьским ранним утром мы прибыли в Беломорск, в начало боевого пути.

[ЮЛ]

3. Начало боевого пути

В ставке 7ВА наше молодое поколение летчиков принял рослый, молодцеватый генерал Хрюкин Г.Г., на груди которого выделялись ордена Ленина, Красного знамени и другие. После краткого знакомства нас распределили по авиационным полкам 7-ой Воздушной Армии. Большинство убыло в заполярные полки, на Кольский полуостров. Я, Белоусов П., Рулев А., Полушкин, Олин П. и Копцев Л. были направлены в 65-й штурмовой авиационный полк 102-й смешанной авиадивизии, которой командовал полковник Удонин.

65-йШАП, командиром которого был ГСС Белоусов В.И., базировался около г.Сегежа на аэродроме с бревенчатым покрытием взлетно-посадочной полосы, а с наступлением зимы - на ледовом озере.

Я и П. Белоусов были зачислены в 1-ю ИАЭ Героя Советского Союза Горюна, в звено ГСС Самохина П.Я. В эскадрильи нас первым делом переобмундировали: сняли с нас ботинки, размотали обмотки, сбросили обветшалые гимнастерки и брюки и одели по летному, во все "с иголочки", в яловые сапоги, в унты, овечьи полушубки, меховые шлема. В этом меховом шлеме я выполнил первые боевые вылеты и храню его до сего времени как реликвию начала боевого пути.

Я, сержант, был назначен командиром экипажа на самолет И-15БИС техником которого оказался ст. техник-лейтенант Костя Цуцуков. Вхождение в боевой летный состав было, в основном, теоретическое: рассказали, как следует действовать при полете к цели и над целью противника. По картам изучили район предстоящих полетов, с характерными ориентирами. Практически выполнили только по два - три полета по кругу, остальная летная выучка должна была состоятся в полетах на боевое задание, что вскоре мне и представилось.

Этот первый боевой полет мог стать и последним, но судьба, а может быть и собственные волевые задатки распорядились иначе... Накануне готовился массированный взлет на штурмовку колонны немецких танков, прорвавшихся к поселку Повенец, который находился в устье Беломоро-Балтийского канала. С летным составом проработали построение боевого порядка, маршрут полета, порядок действий в районе цели. Всего в вылете должны были учавствовать 18-20 самолетов И-15БИС и И-153 ("Чайка") под прикрытием истребителей другого полка. Каждый самолет-штурмовик снарядили двумя 100 киллограмовыми бомбами, боекомплектом из 4-х пулеметов "ПВ" и пачками листовок с призывом к немецким солдатам о прекращении агрессии.

4-го декабря на Карельском фронтенаступило тридцатиградусное морозное утро. Небо было хмурым. солнце сквозь высокую туманообразную облачность не просматривалось. Техсостав полярными лампами отогревал моторы с накинутыми на них чехлами. По зеленой ракете убрали подогревные лампы, расчехлили капоты моторов, частично запустили их. Летчики сели в кабины, начали выруливать, взлетать и собираться в боевой порядок над аэродромом. По причине сильного мороза запустили только 8 моторов, в том числе и моего И-15БИС. Не запустили мотор и моего командира звена и потому после взлета я пристроился к общей группе, а конкретно к лейтенанту Козлову Г.И. (впоследствии он закончил службу в ВВС в звании полковника).

Приполете к цели, на высоте примерно 600-800 м. на юг по Беломорканалу, мотор моего самолета несколько раз давал перебои в работе, пытался остановиться. В эти минуты самолет снижался почти до снегового покрова. Я усиленно работал сектором подачи топлива, мотор набирал обороты и я пристраивался к группе. Настроение мое было, как говорится, ниже среднего.

При подлете к цели самолеты вытянулись в цепочку и с хода ведущий группы с высоты 700-800 метров ввел свой самолет в пикирование и сбросил бомбы. Мы последовали за ним. На пикировании, увидев внизу темные силуэты немецких танков, я прицелился по расчалкам (как учили!) и сбросил бомбы. Из атаки вышел левым разворотом с набором высоты и выбросил пачки листовок, заложенных политработниками. Повторил атаку со стрельбой из пулеметов, они после непродолжительной очереди вскоре заглохли. Какой вред нанес врагу - не знаю, так как прицеливание шло по расчалкам и через замерзшую трубку прицела, с которой при обзоре в 20 градусов и при хорошей-то видимости ничего не было видно...

На выходе из второй атаки (горкой с левым разворотом)увидел вокруг меня летящие красные "огурцы" - снаряды эрликонов и множество темных разрывов зенитных снарядов, а нашей группы не обнаружил. Куда лететь? Что делать? Заскребло в моей неопытной душе, и тут увидел двух истребителей И-16, которые покачали плоскостями и показали курс полета. Я развернулся в их сторону, увеличил обороты до максимальных и вскоре догнал группу штурмовиков.

На обратном пути повторилась неприятная история с мотором, снова снижался почти до снежного покрова канала и замерзших озер и, к счастью, дотянул до аэродрома, приземлился нормально. Я был внутренне рад, что все закончилось благополучно. Но моя радость была омрачена, когда в конце разбора полета политработники отругали меня за то, что я не возвратился с задания при первых признаках остановки мотора, ведь я мог погибнуть(?)

В этой истории у меня до сего времени не найдено ответа на вопрос, а не сочли бы меня те же политработники трусом за возвращение, не выполнив боевого задания? Каково бы было тогда завершение моего полета и как бы сложилась моя военная карьера? Настроение было пренеприятное, но поисшедшее мобилизовало мою волю на последующие полеты

[Arrow]

Супер.

Крайний материал лично меня вдохновил и заставил много подумать...

 

ЗЫ. А про политработников - так вообще неизвестная и темная сторона войны. Хотя я понимаю, что война вообще дело весьма темное ...

 

В очередной раз - СПАСИБО !!!

[Baltica]

To Ulay:

Продолжение давай!!!!!!

WTG!!!!

[Гость Guest]

... Вскоре полк перелетел на озерную взлетно-посадочную полосу, покрытую тольстым слоем снега, уплотненного волокушами. Морозы не прекращались, самолеты выходили из строя. На приземлении и пробеге у самолетов И-153 "Чайка" складывались лыжные шасси. Они проползали на фюзеляжах, изгибая воздушные винты. Самолеты И-155БИС на колесном шасси продавливали снежный покров и капотировали на пробеге. В полку осталось несколько исправных машин и в это время, в конце декабря, летный состав был перевезен на аэродром Колежма, расположенный вблизи Беломорского побережья, южнее Соловецких островов.

На аэродроме Колежма летный состав освоил полеты на самолетах Харрикейн, затем 65-й ШАП перевооружился и в феврале 1942 года начал боевые действия полетами с аэродрома Подужемье.

В этих вылетах полк понес существенные потери, в том числе не вернулись с боевого задания мои товарищи по УВАШ - Белоусов Петр и Рулев Николай. Лично я выполнил несколько полетов на патрулирование над районом г. Келев без встреч с воздушным противником.

В начале наступившего года Приказом народного Комиссара обороныСоюза ССР №70 от 07.02.42 прославленному 65-му ШАП было присвоено почетное наименование 17-го гвардейского штурмового авиационного полка с перевооружением его на новейшую технику - самолеты ИЛ-2. Началась новая биография штупмового авиаполка.

Одновременно с преобразованием 65 ШАП в 17 ГШАП передавалась часть управленческого, летного и технического состава во вновь формируемый 767-й истребительный авиаполк, вооруженный самолетами Харрикейн. В числе переведенных в истребительный полк был и я. В 767-ом ИАП продолжилась моя фронтовая жизнь с общим итогом: со 193-мя боевыми полетами на прикрытие объектов в тылу, наземных войск на линии фронта, на сопровождение групп штурмовиков и бомбардировщиков при их действиях за линией фронта, в проведенных десятках воздушных боев и восьми, зачисленных мне, сбитых самолетов противника, в других фронтовых полетах. Это происходило в небе Заполярья.

 

4. Огненный 1942 год.

767-й ИАП в двух-эскадрильном составе, вооруженный истребителями Харрикейн, сформировался на аэродроме Подужемье в марте 1942 года. Основная его задача - оборона порта и города Мурманск от налетов авиации противника, во взаимодействии с другими авиачастями, действующими на Кольском полуострове.

В начальный состав полка вошли летчики из 65-го ШАП: капитан Лебедев В.Н. (командир 1-ой ИАЭ), капитан Дрозд (командир 2-й ИАЭ), ст. лейтенант Козлов Г.И., ст. лейтенант Кошелев В.Б., другие летчики, в том числе и я в повышенном звании - старшина. Полк пополнился летчиками из запаса УТП. Это были: ст.лейтенант Точилкин Ф.И., лейтенанты Плеханов П.И., Бобров О.Н., мл. лейтенанты Соколов А.И., Соколов Г.А., Бочаров А.И., Гресь В.А., Ольшаенко, старшины Калашников И.М., Петренко В.Н., сержант Шкарпов И.И. и другие.

Из окончивших курсы подготовки политработников прибыли: заместитель комполка по политчасти подполковник Коломиец, заместители командиров 1 и 2-ой ИАЭ майоры Грамотеев В.Н., и Мирошниченко. Превым командиром 767 -го ИАП был майор Юрьев П.П., трагически погибший в авиакатастрофе 07.04.42г. на аэродроме Подужумье. Он взлетал на разведку погоды с сидевшим на хвосте фюзеляжа механиком Гранкиным без обязательного осмотра хвоста самолета. По радио получил сообщение о случившемся, зашел на посадку и при развороте на курс ВПП излишне снизил обороты мотора. Самолет потерял скорость, свалилися в плоский штопор и разбился. Летчик погиб, механик остался жив.

В командование полком вступил майор Чогошвили. Начальником штаба полка был назначен майор Петров, бывший начальник оперативного отдела 65-го ШАП.

[ЮЛ]

Ой, не зарегился. Сорри.

[ЮЛ]

В начале апреля 1942 года 767 ИАП перебазировался на аэродром "Арктика", располагавшийся юго-западнее поселка Молочный - в развилке рек Кола и Тулома, впадавшие в Кольский залив примерно в 6 - 7 км. от аэродрома.

Грунтовая ВПП длиною около 1000 м., шириной100 - 150 м. и общим направлением восток-запад ограничивалась с севера невысоким каменистым нагорьем, с востока - заболоченной низиной до реки Кола, с юга - неглубоким оврагом, с запада - низиной с редколесьем. Ввиду малого размера аэродрома немцы считали его ложным "платочком", а реально ложный, расположенный на заболоченном плато между р. Кола и высокой сопкой - основным действующим и иногда наносили по нему бомбовые удары. С северной стороны взлетно-посадочной полосы в капонирах размещались самолеты 768-го ИАП, а самолеты нашего полка - с южной стороны окраины ВПП.

На протяжении всего 1943 года мурманское небо в погожие дни заполнялось стаями немецких бомбардировщиков и истребмтелей, стремившихся уничтожить в порту караваны судов, прибывающими с боевой техникой и другими грузами для нужд фронта из портов западных союзников, а также уничтожить г. Мурманск и железнодорожные объекты, через которые шли поставки, необходимые фронту.

На отражение массированных налетов поднимались летчики 122 ИАД ПВО страны (768, 769 ИАП, а затем 767 и 966 ИАП), 19 и 20 гвардейских полков 7-ой ВА и летчики-североморцы. В Мурманском небе и всего Кольского полуострова шли ожесточенные воздушные бои, в которых враг нес большие потери. К сожалению потери не миновали и наших истребителей.

Наша подготовка на земле сводилась к рассказам бывалых: о построении боевых порядков, о тактике поиска противника и осмотрительности в воздухе, к стремлению встреч с противником на подступах к Мурманску с тем, чтобы обстрелять и, по возможности, уничтожить бомбардировщики. заставить их сбросить бомбы на сопки Заполярья. При встрече с истребителями, обладающими превосходством в вертикальном маневрировании и атаками сверху - применять оборонительные виражи и другие тактические приемы. А главное напутствие было - летите на запад от Мурманска, ищите противника, деритесь и уничтожайте!

Зона воздушных боев и зенитного огня (ЗО) хорошо просматривалась с аэродрома "Арктика" и зачастую расширялась и достигала пространства над аэродромом. Наши летчики вступали в бой, как правило, до зоны ЗО, западнее и северо-западнее Мурманска, но затем в процессе боя входили в зону ЗО и были случаи их гибели от попаданий снарядов своей же зенитной артиллерии.

В мурманской зоне ПВО действовали более 75 батарей среднего калибра и множество других систем. При входе в пространство сплошных разрывов зенитных снарядов самолет бросало как в облаках в сильную болтанку. А было указание - из боя не выходить и в случае его перемещения в зону огня! Вот при таких впечатлениях началось мое освоение горячего Мурманского неба.

В начале мая 1942 года выполнил несколько боевых вылетов на патрулирование, а затем... 15 мая 1942 года солнечное утро над городом Мурманск закрылось густыми "шапками" разрывов зенитных снарядов. Воздушные стервятники прорывались к городу. Наша тройка Харрикейнов с ведущим командиром звена Плехановым П.И. правым ведомым Калашниковым И.М. и левым ведомым Знаменским В.П. по зеленой ракете была поднята в воздух на отражение налета противника.

В строй "клин" собрались над аэродромом "Арктика", боевую задачу получили по радио в воздухе и с набором высоты взяли курс в общем направлении на запад от зоны зенитных разрывов. Быстро набрали заданную высоту 5 км. и по командам с КП дивизии были выведены на группу бомбардировщиков. Увидев 12 Ю-88, мы с ходу атаковали их на встречно-пересекающемся курсе и "прошили" их строй из 36 пулеметов. От такого обстрела бомбардировщики нарушили строй и в беспорядке сбросили бомбы на сопки Заполярья и, не долетев до Мурманска, с левым разворотом стали уходить на Запад.

Главная наша боевая задача была выполнена. В конце обстрела Юнкерсов наше звено было атаковано двенадцатью истребителями МЕ-109Е. Мы немедленно перешли в левый оборонительный вираж, прикрывая заднюю полусферу летящего впереди товарища. При попытке Мессеров атаковать сверху мы с кабрирования открывали ответный огонь по атакующему МЕ-109. После 2 - 3-х виражных кругов истребители противника, видя. что они нас не собьют, ушли вверх.

Наше звено собралось в строй "клин" и продолжало патрулирование в ожидании подхода очередной группы бомбардировщиков. при этом допустив грубую тактическую ошибку,- развернулись хвостами самолетов к солнцу. И в это время снова были атакованы Мессершмидтами сверху, со стороны солнца. Я увидел, как Ваня Калашников резко ушел влево-вниз под наш строй, а мой самолет задрожал, что-то загрохотало, фонарь кабины разлетелся, левая рука от боли повисла, а слева, метрах в 15-ти, проскакивает "Мессер" с черными крестами и на меня смотрит летчик-немец. Я машинально резко накренил свой Харрикейн на "Мессера", но он усколзнул вниз.

Не увидев своих товарищей по звену, я с правым креном и снижением развернулся в сторону аэродрома, зажал коленями ручку управления самолетом правой рукой положил кисть левой руки на сектор управления оборотами мотора и, плавно пилотируя, долетел до аэродрома.

Из кабины меня вытащили медсестры Дубова Полина и Раиса Скродская.

На плоскостях самолета зияли полуметровые пробоины, вся хвостовая часть фюзеляжа была в перкалевых лохмотьях, а на тросах руля высоты-глубины остались две - три тоненькие проволочки, и в случае резкого пилотирования, они могли бы оборваться с неизбежным падением самолета.

Самолет командира звена П.И. Плеханова был подбит, летчик спасся на парашюте.

Ваня Калашников благополучно возвратился на аэродром.

В санчасти мне сделали противошоковый укол, обработали и перевязали сустав левой руки без удаления осколков. Забинтованным я проходил девять дней, а на десятый (25.05.42г.) снова поднялся в Мурманское небо на встречу с противником.

В память об этом первом неравном бое (трое против 24-х) я до сего времени ношу шесть осколков от немецких снарядов в мягких тканях левого локтевого сустава. Иногда их присутствие неприятно ощущается...

[ЮЛ]

...1942 год для меня был самым напряженным за все годы войны. В нем я выполнил 108 боевых вылетов с налетом 95 часов, не считая более 100 полетов на иные задания. Участвовал в 22-х воздушных напряжённейших боях с превосходящими по численности самолетами противника, лично сбил Ю-88, два МЕ-109Е и несколько в группе. Особенно вспоминается июньское небо. В Мурманске июнь установился солнечным, теплым, а в небе шли жаркие, одно за другим, воздушные сражения. В отдельные длинные заполярные дни приходилось по 5-6 раз подниматься по зеленой ракете и 2-3 раза вести бои.

Очень памятной осталась дата 23 июня. Наша пятерка Харрикейнов во главе с ведущим капитаном Козловым Г.И., и его ведомым мл.лейтенантом Соколовым Г.В., старшиной Петренко В.Н. и пары прикрытия из старшин Знаменского В.П. и Калашникова И.М. взлетела по тревоге на отражение группы бомбардировщиков противника, летящей с запада к порту Мурманск.

На западных подступах к Мурманску на высоте около 6000 м встретили группу бомбардировщиков – 12 самолетов Ю-88 и с хода атаковали ее на встречном курсе с массированным огнем из 60 пулеметов. Как обычно, это повторялось: строй бомбардировщиков рассыпался, экипажи без прицельно сбросили бомбы и стали разворачиваться восвояси. В это время я увидел, что нашу группу справа атакует множество МЕ-109, и, как позже выяснилось, их было 57 истребителей.

Я по радио сообщил об атаке «Мессеров» капитану Козлову и немедленно развернул свою пару навстречу МЕ-109. Завязался жаркий бой. Динамику такого многоманевренного боя описать сложно. Мы, как могли, атаковали и уходили из-под атак противника. Огня в воздухе от трассирующих пуль было столько, что казалось мы находимся в ливневом сверкающем дожде.

Четко запомнился момент: капитан Козлов с небольшим снижением атакует Мессершмидта, а справа сверху на него вышел на дистанцию стрельбы другой МЕ-109. Я бросился его отсекать, прицелился и начал обстрел. В этот момент снизу сзади третий МЕ-109 пушечным снарядом ударил по элерону левого крыла моего самолета. Он завращался и стал падать. Мне удалось вывести самолет из падения на малой высоте, после чего долетел на подбитом самолете до аэродрома и произвел посадку.

Как выяснилось при разборе на земле этого полета, исход боя был следующим. Капитан Козлов был сбит, выбросился из самолета, раскрыл расцвеченный парашют и благополучно приземлился. Во время снижения ведомый Петренко стал его прикрывать, но немецкие летчики отогнали Петренко и сами прикрыли спуск Козлова до земли. По следующим наземным докладам выяснилось, что в бою мы сбили ведущего группы «Мессеров» и они прикрывая Козлова, приняли его за своего командира.

В бою мы понесли невосполнимые потери… Был подбит самолет Соколова Г.И. Летчик выбросился с парашютом, но парашют не успел раскрыться и летчик разбился на улице Мурманска. Старшина Калашников И.М. Был сбит и в горящем самолете упал западнее Мурманска. Вася Петренко возвратился на аэродром невредимым.

В этом вылете наша группа выполнила основную боевую задачу – не допустила бомбардировочного удара по порту и городу Мурманску. В жарком неравном бою пять Харрикейнов против 12-и Ю-88 и 57-ми МЕ-109Е мы сбили несколько самолетов противника. Подобные боевые будни продолжались до наступления зимы.

Обычно бои завязывались небольшими группами противника, но затем шло наращивание сил с каждой стороны и бой разрастался с участием 50-80 самолетов, представляя собой какой-то хаотический муравейник и зачастую продолжаясь в зоне зенитного огня, и только по возвращении на аэродром невольно возникал вопрос: как удалось вырваться из этой схватки и огневого дождя!?

В неравных боях с численно превосходящим противником полки 122-ой ИАД понесли большие потери, в полках оставалось по несколько исправных самолетов, в нашем полку – четыре, из которых три в моем звене!

В это тяжелое время немецким бомбардировщикам удалось сжечь деревянный г.Мурманск. В один из июльских дней мое звено взлетело на перехват противника, он уже подлетал к Мурманску. Мы набирали высоту на максимальном режиме и уже достигли высоты около 7000 м, когда увидели большую группу Ю-88 над нами. Из бомбардировщиков посыпались какие-то ящики-контейнеры, пролетевшие около нас, внизу раскрывались и превращались во многие тысячи золотистых огней на большой площади. Деревянный Мурманск загорелся, пожар длился несколько дней, дым поднимался до 6 км и протянулся полосой до г.Петсамо (около 150 км). Было обидно и беспомощно.

Ввиду больших потерь командование дивизии провело собрание летного состава, обвинило летчиков в случившемся и сказало: «Вот полетят командиры полков и покажут, как надо воевать и бить противника». Этот вылет не заставил себя долго ждать. Буквально на следующий день, я, старшина, стоял около своего самолета, увидел подбегающего командира полка майора Чогошвили и он мне приказал: «Садись в самолет, поведешь группу!» (какую?). Я вскочил в кабину самолета, запустил мотор, вырулил на взлетно-посадочную полосу. Ко мне подрулили еще три Харрикейна со стоянки 768 ИАП.

Взлетели, получили боевое задание по радио и с набором высоты полетели к району подхода бомбардировщиков. Команды с КП дивизии торопили нас на встречу с врагом. Я увеличил обороты почти до максимальных, ведомые стали отставать и притом существенно…

На высоте около 6000 м увидел, что ведомая тройка находится ниже меня примерно на 1000-1500 м, я не выдержал и в сердцах выругался: «Что же вы болтаетесь, как дерьмо в проруби, набирайте быстрее высоту!». Вскоре увидел группу Ю-88 и снизу на встречных ее обстрелял.

Возвратившись на аэродром, я стоял у самолета и ждал разбора… Ко мне направлялся майор Чогошвили, а к нему поспешали от стоянки 768-го полка группа руководящих командиров. Один из них спросил: «Кто же водил группу?». Чогошвили рукой показал на меня, старшину. Ничего не ответив, группа ведомых молча удалилась. На это закончились показные полеты руководящего состава полков дивизии.

Все же отдельные вылеты на отражение налетов противника были весьма удачными и сопровождались ненапряженным боем. Так, 03.07.42 г. В составе четырех Харрикейнов – ведущей пары от 768-ого ИАП и ведомой моей пары – после взлета собрались над аэродромом и с набором высоты приняли заданный курс на перехват противника западнее Мурманска. На высоте около 5000 м увидели группу бомбардировщиков, летящую с запада. Начали заход на атаку и в это время я увидел, что пара МЕ-109 сзади сверху справа пошла в атаку на ведущего нашего звена. Я вскинул самолет, поймал ведущего МЕ-109 в каллиматорный прицел (как по учебной цели!), нажал гашетку и из 12-и пулеметов «прошил» его. Мессершмидт сильно задымил и круто стал падать, а его напарник отвалил вверх. Это был третий самолет противника, сбитый мною лично. Бомбардировщики оказались без прикрытия и, увидев нас, сбросили бомбы и возвратились на запад.

С наступление темных ночей мы начали осваивать полеты в сумерках и ночью – по кругу. В глубокую осень на мурманское небо опустилась полярная ночь. Воздушная обстановка разрядилась, напряженность боевых вылетов и боев спала. Но караванные поставки в порт продолжались.

В начале декабря небо очистилось от облаков и немецкая авиация начала воздушную разведку. Темным вечером 2 декабря 1942 г. С КП дивизии спросили командира полка, а затем и командира нашей эскадрильи, могут ли они взлететь на отражение ночного воздушного разведчика? Они ответили отказом, мотивируя длительным перерывом в ночных полетах. Тогда этот же вопрос задали мне, я ответил положительно и поднялся в воздух в темную ночь...

[ЮЛ]

...После взлета, уборки взлетно-посадочных щитков и шасси впился в показания приборов и, по командам с наземного дивизионного КП, выполнил полет с заданными курсами и набором высоты. Минут через 20 полета по приборам в шлемофон поступила информация: «Впереди самолет-разведчик, смотри, видишь или нет?». Я посмотрел в переднюю полусферу, но, кроме сильных световых отблесков на фонаре и удаленных звезд, ничего не видел. На ответ: «Ничего не вижу» получил повторную команду: «Пускай ракеты, разведчик впереди». Я нажал на боевую гашетку и выпустил четыре реактивных снаряда, которые с ярким пламенем полетели в заданном направлении. По-видимому, пуск ракет был удачным, так как с земли сообщили, что разведчик развернулся и уходит на запад. Меня похвалили и дали команду следовать на посадку.

Пилотируя, в основном, по приборам и временами визуально ориентируясь по земле, на которой удовлетворительно просматривались воды Кольского залива, рек Туломы и Колы, я вошел в круг на посадку. Огней населенных пунктов не было видно, все было затемнено. На планировании со стороны реки Колы снизившись до высоты начала выравнивания – 8-10 м, я внезапно обнаружил, что не вижу огней посадочной полосы аэродрома. Моментально потянул ручку управления самолетом на себя, увеличил обороты мотора, пошел на второй круг и в это время получил сообщение: «Аэродром Арктика закрыло туманом, следуйте на посадку на аэродром Шонгуй». Ориентируясь по реке Кола я долетел до Шонгуя, связался по радио и запросил посадку.

В Шонгуе не были подготовлены к моему приему, не было огней ограничения взлетно-посадочной полосы и прожекторов. Я попросил осветить место приземления ракетами. Со второй попытки по трем осветительным ракетам удалось приземлиться.

Меня поздравили с успешным полетом и «окрестили» перехватчиком-ночником. Следует добавить, что до этого боевого полета мне приходилось производить посадки в сумерках, летать днем в облаках по приборам, выполнил несколько ночных полетов по кругу, но специальной ночной выучки не имел. Так, волею случая, я превратился в ночного летчика и в зимний период 1942-43 годов выполнил 12 полетов ночью на боевые задания. Вскоре по мне присоединился к ночным вылетам зам.командира 768-го ИАП майор Борисов, нас стало двое ночников, стало веселее!

Аэродром «Арктика» находился в зоне зенитного огня и на взлетно-посадочную полосу иногда падали осколки разорвавшихся снарядов. С целью обеспечения безопасности приходилось на ночное дежурство улетать в сумерках на аэродром Шонкуй и с него взлетать на патрулирование или перехват противника.

Но 25 декабря взлетел ночью по сигналу воздушной тревоги с аэродрома Арктика с курсом на реку Кола, за которой находилась высокая сопка, а за ней зенитная батарей. На первом развороте влево увидел, что рядом с самолетом пролетают и разрываются зенитные снаряды. Я поспешил войти в облака и продолжал полет на боевое задание…

Через много лет, в 1968 году, будучи назначенным первым заместителем командира корпуса ПВО страны, я вошел в оперативный отдел штаба и встретил подполковника, на груди которого среди наград была медаль «За оборону Советского Заполярья». Я спросил офицера, где он был в Заполярье в годы ВОВ. Последовал ответ: «Служил в зенитной батарее, что на сопке восточнее аэродрома «Арктика». Я поинтересовался, не помнит ли он случая, когда ночью обстреляли с этой сопки взлетевший истребитель? Он ответил, что помнит и он был командиром этой батареи… А я продолжил: «А летчиком был это я!». Мы обнялись как старые боевые товарищи по оружию в Заполярье!

Так закончился для меня 1942 огненный год, за боевые труды в котором меня наградили орденом Ленина.

[ЮЛ]

5. Переломный 1943 год.

 

Война продолжалась, и конец ее пока что не просматривался. Конечно, каждый хотел, чтобы победа скорее свершилась.

Шли дни за днями, а в них в небе Заполярья продолжались бои и сражения, периодически очень кровопролитные! Дивизия несла потери. Только за 1943 год погибли 21 летчик, в том числе пять в нашем полку.

В непогожие дни, когда явно были невозможными вылеты, летчики нашей эскадрильи с командиром Ф.И.Точилкиным становились в плотный кружок, склоняли головы и тихо произносили (скандировали): «Ура!Ура!Ура!». В этих тихих «Ура!» угадывалось настроение, желание и надежда воздушных бойцов на кратковременную передышку, на благополучие, удачу и победу!

В периодических массированных налетах противника ощущалось, что он теряет свою боевую мощность к непрерывным действиям. Нередко были дни, когда по данным радиолокационного оповещения мы своевременно вылетали на прикрытие объектов Мурманска, противник возвращался на свои базы, уклоняясь от встреч с нашими истребителями. Некоторое ослабление напряженности в небе Заполярья не означало, что можно было притупить поиск противника в казалось бы спокойном полете. Вспоминается такой случай.

6 мая сводная группа Харрикейнов во главе с командиром нашего полка Махайловым патрулировала в заданном районе Кольского полуострова на высоте 7000 м. Стояла сильная дымка с видимостью около 1000-1500 м. Я и ст.лейтенант Кошелев В.Б. составляли пару прикрытия, отвечали за безопасность с задней полусферы боевого порядка полка. Непрерывно осматривая воздушное пространство, я увидел, как сквозь дымку стремительно справа снизу прорывается пара МЕ-109 в направлении к самолету Михайлова. Я резко рванул самолет вниз-вправо и навскидку выпустил длинную заградительную очередь трассирующих пуль из 12-и пулеметов. Это отрезвляюще подействовало на пару «Мессеров»-охотников. На земле командир полка выразил мне благодарность и сказал: «Сынок, я всегда буду тебя брать с собой в боевые полеты!».

В такой сложившейся воздушной обстановке я в 1943 году выполнил 51 полет на отражение противника, участвовал в восьми боях, три из которых были жестокими, с большим превосходством в количестве немецких самолетов, они остались незабываемыми. 10 марта, в середине дня, наше дежурное звено в составе ведущий пары капитана Точилкина Ф.И., ст.сержанта Гусинского Т.Д. и пары прикрытия мл.лейтенанта Знаменского В.П. и старшины Андреева Н.В., была поднята по тревоге навстречу с группой бомбардировщиков, идущей от реки "Западная Лица" к Мурманску. Своевременно прибыли в заданную зону над озером Килп Явр и получили приказание – патрулировать, ожидать подхода противника.

Небо было закрыто плотной облачностью, нижняя кромка ее на высоте 1000-1500 м, мы барражировали под облаками. Ожидали противника недолго… Осматривая заднюю полусферу нашего звена я увидел справа сзади идет в атаку группа истребителей Мессрешмидтов. Я сообщил о ней Точилкину и энергично развернул свою пару в лобовую атаку.

Завязался бой под облаками на горизонтальных маневрах с одиннадцатью МЕ-109, обладающими отличной горизонтальной маневренностью. Бой был энергичным, атаки и выходы из них следовали одна за другой. В неравной схватке подбит был самолет Андреева, летчик выбросился из него с парашютом. Подбит был самолет Гусинского, летчик приземлился на фюзеляже на сопку. Потерял я из вида самолет Точилкина Ф.И.

Подбит был и мой Харрикейн: разбит фонарь, остановился мотор, заныла моя голова и левый глаз стал покрываться пеленой крови. Увидев внизу справа ровную площадку, перевел самолет в планирование и приземлился, не выпуская шасси, на фюзеляж. Самолет обдало снегом и охватило облако пара. Немедля сдвинул назад остатки фонаря, отстегнул привязные ремни и покинул кабину самолета с парашютом.

Снежный покров был глубоким и я с трудом отполз от самолета метров на 15. В этот момент по мне прошла пулеметно-пушечная очередь, затем вторая, третья из пикирующих Мессершмидтов. Снаряды рвались вокруг меня, достигали торфяного грунта и в скоре белоснежная окружность превратилась в серо-черную.

Я сжался в клубок, сымитировал, что убит, и фашистские истребители, выполнив два-три обстрела, отступили.

Я снял шлемофон, перевязал голову бинтом (пришитом к левой лямке парашюта), отстегнул парашют, и перекладывая его перед собой, пополз, как мне показалось в сторону аэродрома. Примерно через час натолкнулся на след проехавшей упряжки оленей. Я пополз по ее следу. Начался небольшой снегопад, приближались вечерние сумерки.

В этих сумерках я увидел впереди, метрах в 200-300, двух лыжников. Я вынул пистолет из кобуры и громко окликнул: «Стой! Кто идет!». Ко мне подошли двое, оказавшиеся пограничниками. Они дотянули меня до какого-то подразделения, где обрили мою голову, смазали йодом, накормили и на следующий день переправили в полк.

Судьба товарищей по звену сложилась так:

Гусинский Т.Ф. после приземления (невредимый) вынул из фюзеляжа лыжи и на них возвратился на аэродром.

У Андреева при раскрытии парашюта слетели унты. На заснеженной земле он разорвал парашют, обернул кусками парашюта ноги и пошел в принятом направлении. Но курс взятого направления оказался в сторону Баренцева моря. Он шел и полз около трех суток, питался тем, что мог добыть из-под снега. Вконец измученный, при потере сил вынул пистолет и пытался застрелиться, но сил на нажатие спуска курка не хватило. В лежачем состоянии его обнаружил пограничный патруль. Н.В.Андреев был спасен, но пальцы отмороженных ног были ампутированы.

Самолет Ф.И.Точилкина тоже был подбит и посажен на фюзеляж. Летчик уползал от него, как и я, но был убит на земле попаданием снаряда в спину при обстреле его пикирующими Мессершмидтами.

Трагичным был итог боя для нашего звена, но и мы при трехкратном превосходстве сил противника (четыре Харрикейна против одиннадцати МЕ-109), сбили четыре истребителя противника, что сообщили и подтвердили наземные наблюдатели этого боя.

С забинтованной головой я ходил с неделю и уже 19 марта снова полетел на патрулирование в мурманское небо. О моем ранении напоминают два осколка, застрявшие в костях макушки головы, принявших ноющую боль в первые годы после ранения.

Впереди предстояло еще множество боевых вылетов и жарких встреч с воздушным противником, как победных, так и с неприятным исходом.

В зиму с 1942 г. на 1943 г. большая группа летчиков 767-ого ИАП была откомандирована в район Сталинграда и ко дню следующего события еще не возвратилась в наш полк. Я, как зам.командира эскадрильи и опытный воздушный боец, был оставлен для подготовки к боевым вылетам прибывающего младшего пополнения летчиков. После гибели Ф.И.Точилкина я вступил в должность командира эскадрильи.

Мурманское утро 22 июня 1943 года – в день начала третьей годовщины Великой Отечественной войны – выдалось солнечным. Эскадрилья находилась на боевом поддежуривании в готовности № 2. Я стоял в землянке перед маленьким окошечком и брил правую щеку. Кто-то из молодых летчиков жалостно вопросил: «Товарищ командир, ну когда же мы полетим в бой?». Я без умысла, полушутя ответил: «Сегодня полетите». И тут, как в сказке, зазвонил оперативный телефон и в его трубке раздалась команда: «Эскадрилья, в воздух!». Я вытер намыленное недобритое лицо полотенцем и скомандовал: «По самолетам, в воздух!».

От землянки до стоянки самолетов было всего 30-50 м. пока летчики добежали до самолетов, одевая шлемофоны, техники по зеленой ракете запустили моторы. Вскочили в кабины, пристегнули парашюты, воткнули вилки шлемофонов в радио-розетки, закрыли фонари и вырулили на взлет. На все затратили 2-3 минуты.

Я взлетел первым в паре со ст.сержантом Зубковым Н.Е., во второй паре ст.сержант Бабонин Н.И. с сержантом Третьяковым Г.П. и в третьей паре сержанты Гусинский ГФ. и Цацулин Ф.И. Уже после уборки шасси в разгоне скости с набором высоты мы были атакованы и обстреляны 12-ю МЕ-109, имеющими прекрасную маневренность как в вертикальной, так и в горизонтальной плоскостях.

Завязался бой на малой высоте, в основном на горизонтальных маневрах. Силы были неравными: я с пятью малоопытными, тремя из них не имевшими боевого опыта, против двенадцати немецких ассов.

В ходе тяжелейшего 20-ти минутного боя невредимым остался я один. Самолет Зубкова был подожжен, летчик спасся на парашюте. Самолет Бабонина был подбит, в вынужденной посадке (южнее аэродрома) при ударе о землю летчика выбросило из кабины и он остался невредим! Летчики Гусинский, Цацулин и Третьяков произвели вынужденные посадки на аэродром на поврежденных в бою самолетах.

Я продолжал бой с семью МЕ-109 еще в течение 27-и минут. Когда я атаковал четверку «Мессеров», меня сзади атаковала тройка и наоборот. Я был измучен таким боем, да к тому же окончились снаряды моего Харрикейна. В отчаянии я три раза заходил в лобовую атаку, пытаясь идти на таран, но немецкие летчики этого не выдерживали и при сближении на 200-300 м резко уходили в сторону или вверх. Видя, что меня не собьют, да и топлива у них, по-видимому, оставалось в обрез, немецкие летчики покинули поле боя над аэродромом «Арктика».

После посадки, выйдя из кабины самолета, я зашатался от усталости и только большим усилием воли не упал на землю.

Неприятным был итог боя. Мы потеряли безвозвратно два самолета и три оказались поврежденными. Но и мы сбили (подбили?) несколько Мессершмидтов, в том числе сбили ведущего группы лейтенанта Гайзера, имевшего до этого боя 41 победу, что подтверждалось обнаруженными документами и отметками-крестиками на его самолете.

Так была отмечена дата начала третьей годовщины ВОВ. Вскоре 767-ай ИАП начал перевооружаться на истребители ЯК-7б. Наша группа летчиков, с ведущим зам.командира дивизии подполковником Саввой Веклич, выполнила перегонку самолетов ЯК-7б из Подмосковья на аэродром «Арктика», преодолев за неделю, с 1.09 по 6.09.43 г., более чем 2400-километровый маршрут с посадками на промежуточных аэродромах: Рыбинец, Кадниково, Обозерская, Подужемье, Кировск, на каждом из их выявлялись и устранялись производственные дефекты в различных системах самолетов...

[ЮЛ]

...На участках перегоночного маршрута обычно между летчиками шли переговоры, но на одном из них стояла тишина, это на участке Обозерская – Подужемье. Там мы летели над водами Белого моря, на высоте 150-200 метров. Над нами – сплошная темная облачность, под нами – бушующее море и хорошо были видны гребешки взметающихся волн. Перелет совершался днем, а видимость была как в сумерках. Казалось, что и двигатели самолетов издают необычный звук. Внутри организма было очень напряженно, о как только полетели над сушей, напряжение спало, появились бодрые голоса.

По прилету в «Арктику» поставили самолеты на профилактический осмотр и продолжили вылеты на патрулирование на оставшихся Харрикейнах. Временно в небе на Кольским полуостровом установилось затишье.

Но наступило утро 24 сентября 1943 года. На большинстве ЯК-7б продолжались профилактические работы, практически в готовности к полетам были только два самолета. В первой половине дня к аэродрому «Арктика» внезапно подлетели 20 МЕ-109, очевидно с целью штурмовки. Я в паре капитаном Нероновым Б.М. взлетели на отражение налета противника.

После взлета завязался бой двух против двадцати (!) на малой высоте. Постепенно увеличилась высота и бой продолжился со всевозможными маневрами высшего пилотажа, с предельными перегрузками. Для Неронова это был первый боевой вылет, он не выдержал такого напряжения и ушел вверх из боя.

Я остался в бою один против двадцати. Уходил из-под атак, по возможности атаковал и вел почти неприцельную стрельбу. В какой-то момент увидел, как на подмогу поднялись Харрикейны 768-го ИАП и один из них подвергся атаке «Мессера». Я в пикировании погнался за ним и произвел по «Мессеру» огневую очередь. В этот момент снизу сзади по моему самолету прошла пулеметно-пушечная очередь другого «Мессера». Мой самолет загорелся, кабину обдало горячим антифризом. Я потянул ручку управления самолетом на себя, на выход из пикирования, но она не сдвинулась. Немедленно открыл фонарь, отстегнул ремни и попытался выброситься из кабины, но поток воздуха прижал меня к сиденью. После двух-трех попыток покинуть самолет у меня пронеслась тревожная мысль: «все, отлетался…». До земли оставалось метров 400. Я с силой стал рвать ручку управления самолетом на себя и она со скрежетом сдвинулась и мой «ЯК» устремился вверх! Отлегло от сердца…

Посмотрел на прибор скорости – 280 км/час. Я перевернул самолет вверх шасси и, оттолкнувшись ногами, выбросился из кабины. Не зная, какая была высота, потянул за вытяжное кольцо парашюта и он раскрылся. Сразу охватила тишина…. Вокруг меня пролетали «Мессеры». Они выполнили несколько заходов, обстреливали меня, но снаряды и пули пролетели мимо.

Я подтянул стропы парашюта, ускорил снижение и вскоре завис на елке, на высоте около двух метров, за рекой Кола, у поселка Зверосовхоз. Отстегнул лямки парашюта, спрыгнул на землю и, ощутив сильный голод, набросился на поспевающие ягоды черники. Затем стащил с елки парашют и пешком пришел на аэродром.

Одновременно в нападение на наш аэродром 24.09.43 г. около сорока МЕ-109 атаковали аэродром Шонгуй. На отражение этого налета поднялся в полном составе 20-ый гвардейский ИАП, во главе с п/п Семеновым(?) М.В. В кровопролитном бою гвардейцы понесли большие потери. По устным рассказам они составили более десяти самолетов Киттмхаук. После таких потерь 20-й ГИАП был перевооружен на самолеты Аэрокобра и на них, по-гвардейски закончи Великую Отечественную войну...

[Arrow]

Юл, вопрос немного в сторону от выкладывания мемуаров...

Товарищи с "Бухого" :D интересуются на каком имеено "Харрикейне" летал твой дед. Извини за их не особо вежливость :D

 

http://forum.sukhoi.ru/showpost.php?p=5058...20&postcount=27

[ЮЛ]

Точную цифру не помнит (сами понимаете), а по справочнику указывает на "Харрикейн" Мк-I, Мк-II.

[ЮЛ]

... Далее продолжались обычные дни с боевыми дежурствами и вылетами на патрулирование, но противник большой активности не проявлял.

Через месячное затишье, 26 октября, по тревоге получил приказание взлететь на перехват разведчика. Стояла ненастная погода. Аэродром припорошило снегом. Дул сильный встречно-боковой ветер, завьюжила поземка с редким снегопадом, горизонтальная видимость была ограничена. Для предупреждения сноса самолета влево с ВПП пришлось держать продольную ось самолета под углом к оси взлетной полосы, создавать большой крен на правое крыло и колесо шасси и отрыв с земли произошел с правого колеса.

После отрыва, при всех принятых мерах против сноса, все же отклонился в сторону стоянки 2-ой ИАЭ и пролетел почти над ней. После взлета, необычно - разворотом вправо - установил курс в зону перехвата и достиг её на высоте 3000 м. Неожиданно с КП дивизии получил команду: "107-й, идите на посадку, разведчик возвратился". На планировании и при посадке также пришлось создавать большой правый крен и разворот против ветра, приземление осуществлять на повышенной скорости и на правое колесо, тормозить аккуратно, небольшими импульсами. Заруливание на стоянку произвел с сопровождающими по плоскостям самолета.

Полет в сложнейших погодных условиях завершился благополучно и разведчик не был допущен к Мурманску. Непосредственно после полета, на аэродроме от имени командира дивизии мне вручили памятный подарок - наручные часы, вторые в моей жизни.

К нашей радости в конце 1943 года наш полк был пополнен третьей эскадрильей, вооруженной самолетами Як-7б, боевая нагрузка на нас стала меньше. Господство в воздухе переходило к нашей авиации.

Этот переломный год я закончил несколькими вылетами ночью на патрулирование, но противник к Мурманску не подлетал. Мой труд за 1943 год был оценен орденом боевого Красного Знамени.

[ЮЛ]

Прошу прощения за вынужденный перерыв. Итак, продолжаю:

 

...6. Победные годы.

В 1944 году над Кольским полуостровом наступило наше господство в воздухе. Этому способствовало: пополнение и перевооружение заполярных полков на новейшую авиатехнику; потери противника в воздушных боях и при штурмовых ударах по аэродромам Луостари, Салмиярве и другим.

Однако, противник принимал усилия к восстановлению своего былого господства. Так, 22 февраля ими был организован массированный налет истребителей на аэродромы Мурмаши и "Арктика". На отражение налета вылетела от нашего полка третья эскадрилья в полном составе. В жестоком бою севернее поселка Мурмаши летчики третьей эскадрильи сбили несколько МЕ-109 и ФВ-190 и сорвали замысел противника, не допустили штурмовки наших аэродромов.

В неравном бою погиб командир эскадрильи капитан Тягунов. Командир звена ст. лейтенант Мельников таранил правой плоскостью Яка немецкий ФВ-190, возвратился на аэродром "Арктика". Перед приземлением на выравнивании самолет энергично перевернулся и упал на ВПП, летчик погиб.

После этого боя в течение года противник массированных налетов не организовывал, а его попытки прорваться к порту и г. Мурманск пресекались своевременными вылетами наших истребителей на перехват и патрулирование.

До начала Петсамо-Киркенесской операции я ежемесячно парои или в составе по 4 - 5 раз вылетал по воздушной тревоге на перехват или патрулирование в зоны на подступах к Мурманску. Противник, как правило, возвращался и за все эти месяцы состоялась только одна встреча с Ю-88, который, заметив нас, скрылся в облаках.

В первых числах октября 1944 года началась Печенско-Киркенесская операция по полному освобождению Советского Заполярья и Северной Норвегии от немецко-фашистских захватчиков. Перед началом операции 767-му ИАП вместе с другими полками дивизии была поставлена задача - прикрывать наземные войска на поле боя вдоль реки Западная Лица от налетов воздушного противника.

7-го октября наша группа на самолетах Як-9 вылетела на прикрытие наземных войск, перешедших в наступление. Погода была облачная. Облака спускались с вершин сопок и временами проходили снежные заряды. Над линией фронта повстречались с группой МЕ-109ф и завязался бой. В сложившихся метеоусловиях бой проходил под облаками между отдельными парами и самолётами, так как держаться в компактной группе было невозможно.

На мою долю достался один МЕ-109, за которым я уцепился и на левом вираже стал приближаться к нему на дистанцию эффективной стрельбы 200 - 300 метров. Наконец, зашел немцу в хвост, прицелился и дал пулеметно-пушечную очередь. Немецкий летчик не выдержал, резко потянул ручку и его самолет свалился на левое крыло вниз и врезался в сопку! Это был последний самолет, сбитый мною в Заполярье.

В последние дни Печенской операции семь раз вылетал на прикрытие самолетов-штурмовиков на поле боя, на сопровождение группы бомбардировщиков, целью которых было уничтожение различных военных объектов в районе городов Никель, Киркенес и Северной Норвегии. Встреч с воздушным противником не было, но силу и мощь крупно-зенитной и средне-зенитной артиллерии пришлось испытать сполна, когда бомбардировщики преодолевали по прямой путь боевого курса, а мы за ним следовали в зоне сплошного зенитного огня восемнадцати-ствольных гроссбатарей. Снаряды батарей разрывались одновременно и создавали сплошные многогектарные черные площади разрывов.

Закончилась Петсамо-Киркенесская операция и война отступила от Северного Заполярья. Зимой и весной 1945 года летчики полков 122-ой ИАД находились в боевом дежурстве, в основном, в готовности №2. Вылеты по тревоге были редкими, в основном на патрулирование в зонах Кольского полуострова.

Утро 9 мая 1945 года наш полк встретил на аэродроме Шонгуй. С получением сообщения по радио об окончании Великой Отечественной войны все выбежали из жилых и служебных помещений, землянок на наземные просторы.

Наступила бесконечная радость, в воздух стреляли из пистолетов, винтовок, ракетниц, зенитных пулеметов - кто чем мог старался увековечить день начала мирного времени. Может показаться странным, что одновременно с радостью я ощутил какую-то пустоту в своей наступившей мирной жизни. Показалось, что я стал "безработным", ненужным с приобретенной профессией воздушного бойца и вошедшей в душу потребностью в боевых вылетах. Такое настроение развеялось, когда определилась моя судьба - стать профессиональным военным на долгие годы. Произошло это так...

[ЮЛ]

Дальше продолжаем?

[Arrow]

Дальше продолжаем?

Странный вопрос ...

КОНЕЧНО продолжаем!!!

[Baltica]

Дальше продолжаем?

Я следующей публикации жду больше, чем моя матушка следующей серии сериала.

[ЮЛ]

... В сентябре, перед началом Петсамской операции я находился в самолете в готовности №1. Ко мне подошел майор Грамотеев и сообщил, что в эскадрилью идет инспекторская комиссия во главе с заместителем кКомандующего авиацией ПВО страны генералом Пестовым. Я отдал приказание, чтобы он (Грамотеев) лично проверил и, при необходимости, принял меры к устранению возможного непорядка, особенно в землянках.

Вскоре к моему самолету подошла инспекторская группа и ккомандир полка майор Шмырин приказал передать дежурство заместителю и сопровождать комиссию, показать хозяйственное состояние эскадрильи. Начался осмотр с моего КП, затем землянки летного состава, перешли через овражек, вошли в землянку техсостава. Я вхожу первым, за мной генерал Пестов и обнаружили отсутствие дневального у входной двери. Прошли налево в коридор и увидели,что дневальный рядовой Тыринов стоит в коридоре, в левой руке противогаз, а в правой веник... И громко отрапортовал:"Товарищ генерал...", и замялся. Тут же генерал Пестов вопросил:"Ну, что, товарищ генерал?". Рядовой Тыринов приподнял правую руку, бросил веник и доложил:"Да, товарищ генерал, прибегает писарь Хорьков и говорит, что мол генерал идет строгий. а у меня в землянке ба-ар-дак!". Генерал Пестов прервал его:"А ты что же, бардак только для генералов устраняешь?" И, поняв своей благородной душой ситуацию, повернулся ко мне и спросил, сколько служит этот рядовой? Я ответил, что рядовой Тыринов призван в армию только две недели тому назад и проходит курс молодого бойца.

Генерал Пестов понял комичность этой сцены. В последующем разговоре сказал, что война идет к завершению и спросил о моих планах по её окончании. Я ответил:"Если останусь в армии, то окончить академию". Генерал пообещал это запомнить, и... запомнил!

Осенью 1945 года я был назначен помощником командира 769-го ИАП по ВВС. Летный состав этого полка был отправлен в Подмосковье на медкомиссию для выявления влияния заполярного климата на здоровье летчиков. Медкомиссия выносила заключения: некоторых летчиков по состоянию здоровья списать с летной работы, большинство других - перевести на службу в более южные районы, а в заключении о моем здоровье было отмечено, что нет оснований покидать небо Заполярья. Это сообщение меня покоробило. Я вспомнил о встрече с генералом Пестовым и послал ему письмо с просьбой о направлении на учебу в академию. Он выполнил свое обещание!

Месяца через два я получил вызов с направлением на учебу в Военно-Воздушную Академию ВВС на командный факультет. Определилась моя жизнь на долгие послевоенные годы...

[Baltica]

Во-первых: А дальше... ПРодолжение будет?

Во-вторых: Я немного не понял, прошу разъяснить. В каком звании дед был? На какой должности? (имеется в виду последний пост)

+++

Ко мне подошел майор Грамотеев и сообщил, что в эскадрилью идет инспекторская комиссия во главе с заместителем Командующего авиацией ПВО страны генералом Пестовым. Я отдал приказание, чтобы он (Грамотеев) лично проверил и, при необходимости, принял меры к устранению возможного непорядка, особенно в землянках.

Вскоре к моему самолету подошла инспекторская группа и командир полка майор Шмырин приказал передать дежурство заместителю и сопровождать комиссию, показать хозяйственное состояние эскадрильи.

+++

 

Просто интересно, что было со званиями, и кто кому подчинялся.

Из написанного следует, что ком. полка, в звании майор, мог деду отдать приказ. В тоже время дед мог отдать приказ Грамотееву, который тоже был майором.

Я не придираюсь. ПРосто хочется знать - это неточность, или были какие-то особые отношения.