martefi

Не пойти бы им с этим мнением почитать какие-нибудь секс сториз, или, на худой конец, Бунина - "Темные аллеи"?

Нет не отслеживаю. Просто потому что не знаю, где еще народ высказывается. Буду благодарен, если сообщите - как угодно, можно в личку, можно сюда, можно ссылой, можно копипастом. Сегодня Wecker прислал замечание - мол деревянный винт у хуря, он должен мол, ломаться с треском, а не гнуться со скрежетом. Ну, я ж не могу всего знать - исправлю.

* * * Я втащил ее в дом. Платье опять зацепилось за что-то и поравалось окончательно. Большой сквозной холл, лестница... вот какая-то кушетка. Дышит? Дышит. Только очень слабо. Глаза теперь закрыты, кажется – просто в обмороке. Так, детка, извини, но придется мне тебя чуть-чуть обнажить. Вот – окровавленый ошметок батиста. Что под ним? Царапина. Глубокая, болезненная – но всего-лишь царапина. Возможно, шрам останется. Края раны надо, наверное, зашить, промыть там, чтоб не было заражения.... Ладно, это уже не ко мне. Главное – непосредственной угрозы для жизни нет, да и кровь уже запеклась, образовав защитную корочку. Других признаков ранений не наблюдается. Ожоги? Вроде бы нет и ожогов, на лице и на шее - это просто сажа. То, что девчонка слегка обмочила штаны я понял еще когда тащил ее на плече. Кель демаж! Ладно, я-то отношусь к этому с полным пониманием, но могу представить себе, как ей захочется провалиться сквозь землю, когда она очнется и поймет, что я видел ее такой... Ну-ка, что там за дверью? Ванная! Очень кстати. Я отвернул медный краник и пустил в ванну струю воды. Потом открыл кран над раковиной и ополоснул лицо, потом стал лакать воду из крана. Сбросил куртку, портупею, еще какие-то навешанные на меня ремни. Дышать стало легче. Если бы в добавок смыть пот... Насколько я понимаю, где-то здесь должен быть газовый нагреватель... Нет времени искать... Хорошо. Пока наливается ванна – погляжу-ка я где у них телефон... Вот он. В углу, на столике... Девушка застонала, и я кинулся к ней. Не вовремя ты, однако, детка... Она шевельнулась, рука ищет, за что ухватиться... Открылись глаза, взгляд еще затуманен, но уже кажется осмысленым. Она пытается встать. А вот этого делать не надо... - Don’t try to stand up please! (Не пытайтесь, пожалуйста, встать!)Я бросился к ней с намерением усадить ее назад, на кушетку. В ответ я заработал строгий взгляд, ее губы начинают презрительно изгибаться, и я понимаю, что сейчас она скажет, чтоб я не смел к ней прикосаться, и спросит, кто я такой, и еще чего доброго – велит мне убираться. Но вместо этого ее лицо вдруг перекашивает боль осознания, и она вновь безвольно валится вперед. Я успеваю ее подхватить. - Все хорошо, детка... Все хорошо, - бормочу я ей в ухо... – Все уже кончилось... Я пытаюсь усадить ее, но она вцепилась в меня, не отпускает, она стоит на ногах, но ее тело как деревянное - не желает гнуться. - Ну давай, сядь на место, будь хорошей девочкой... - Mummy, Charlie, Abigail…. they all…are… dead…. (Мама, Чарли, Абигайль... они все...мертвы...) Она не спрашивает... Она знает. И это хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы это был вопрос, на который именно я должен ответить: «да». - Все уже кончилось, девочка, все уже позади... Она впивается пальцами мне в плечи, и я не могу отстраниться от ее, пришлось бы ее отдирать. И я продолжаю стоять, и гладить ее по плечам, по голове, и бормотать что-то, про то, что скоро придут люди, и ей помогут, и заберут отсюда в госпиталь... - Я не больна. – Заявляет вдруг она с необкновенной твердостью. – И я никуда не пойду. Здесь мой дом. - Ты не можешь оставаться здесь одна, - говорю я, стараясь чтобы мой голос прозвучал ласково и убедительно... - Я не.... - она собиралсась сказать «Я не одна»...осекается на полуслове, впивается в меня еще сильнее.... - Тогда... ты... не уходи... останься здесь... со мной... она прижимается ко мне всем телом – и ее плечи начинают вздрагивать. Я продолжаю гладить ее, я бормочу какие-то слова, что все будет хорошо, и скоро придут люди, и что она должна быть хорошей девочкой, и еще какую-то чушь... А сам думаю, как бы это мне поделикатней прервать эту сцену... Ванная наверно, уже налилась... Под каким бы предлогом мне ее туда окунуть? Скрип двери, шаги за спиной... Ну, вот и они. Быстро, однако... Слишком быстро... Я оборачиваюсь. Там только один человек. Он стоит в тени, в нескольких шагах от двери, и я не могу разглядеть его, я вижу только силуэт. Вот он делает шаг вперед, и мой взгляд улавливает форменный комбенизон, какой-то странный, незанкомый... и на рукаве –орел, но не британский, а тоже какой-то чужой, раскинувший крылья, держащий в когтях свастику... На меня смотрит пилот люфтваффе. Он ничуть не смущен и не испуган. Чего не могу сказать о себе... Он что-то говорит, и даже, кажется, по английски, но я почему-то ничего не понимаю, для меня его речь – шелест ветра... Медленно, очень медленно он протягивает руку к поясу, расстегивает кобуру, и тянет оттуда вальтер. Я сплю! Кто-нибудь, ущипните меня, я хочу проснуться. Мой пистолет остался в ванной, но в тот момент я начисто о нем забыл. Меня завораживают его выверенные движения, и блеск металла в полумраке прихожей. Он вновь и вновь повторяет одну и ту же фразу. Он перехватывет свой пистолет какой-то противоестественной хваткой, как будто собирается швырнуть им в меня, и почему-то вдруг протягивает его мне. Ручкой вперед. Наконец до меня доходят его слова. Он сдается.

Гы! (очень ехидный смайлик).

А если не вирпил?

Все, будем жить! Ну давай, бросай ее! Не бросает... Он было начал зарываться, но тут же выровнялся. И продолжает переть. И его несет влево. Но скорость его упала. И мы сближаемся.... 350 ярдов, 300, 250... Все, ты мой! Теперь никуда не денешься... Бросил! Со свистом бомба пошла вниз. Что под нами? Вроде бы поле, лесок какой-то...Не разглядеть... Я на дистанции стрельбы, я не могу больше серживаться. Да и надо ли? И я давлю гашетку.Четыре ствола выплевывают огонь, вибрируют плоскости, и я впитываю эти вибрации всем телом, я упоенно рычу... Как зверь. И звон металла о металл: бам, бам, бам! Все, он горит... Ура! Я выхожу вверх оглядываюсь. Знатно полыхает. Ага – вон его бомба взорвалась! Из хенкеля выпрыгнули один за другим два человека, расцвели на фоне зеленых лугов грязно белые купола. Я им не завидую. У нас бытует шутка "не рекомендуется выбрасываться с парашютом над местностью, которую вы только что бомбили". А вот и сам хенкель взорвался! Отлетело крыло, и он несется к земле, оставляя за собой дымный хвост. До чего же приятно видеть, как умирает сбитый тобой самолет! Все, день прожит не зря... Опа на! Скрип, скрежет, и тишина.... Передо мной – неподвижная лопасть. Мой движок тоже наконец сдох. Нет, приключения на сегодня еще не кончились. Так куда мне?... До аэродрома не дотянуть, нечего и думать об этом. Садится или прыгать? Тоже не вопрос, самолет в полном порядке, сдох один лишь движок. Есть все шансы его сохранить. Да и не люблю я, честно говоря, прыгать с парашютом. Прямо по курсу – ничего хорошего, какой-то лесок, что там за ним – не очень разглядишь, но, насколько я помню местность, туда лучше не соваться. Мне нужно ровное поле... А, вот есть! Прямо сзади – вполне приличная проплешина, вытянутая, почти как полоса... Черт не потерять бы мне ее... Уж больно я высоко... Пока развернусь, пока начну снижаться.... Бабах! Это мой хенкель ударился об землю. Столб черного жирного дыма поднимается к небу. Прямо рядом с тем самым лужком, на который я нацелился. Ура! Мне опять везет! У моей площадки для аварийной посадки появился великолепный сигнальный костер. Разворот... плавнее... еще плавнее... Так, сейчас надо слить избыточную высоту... Все, так достаточно... Так, теперь идем туда в пологом снижении... Закрылки не опускать до самого последнего момента... Они послужат мне для выравнивания... Нос – на середину лужка, чтоб наверняка.... Вроде все хорошо, скорость – 120 узлов, угол снижения вполне подходящий.... Все ближе и ближе верхушки деревьев.... Пора начинать молиться – хрен его знает, что это за лужок... "Г-сподь всемогущий! Ты дал человеку свободу поступать наперекор твоей воле и творить зло! И вот восстали нечестивцы против народа твоего дабы его уничтожить. И я поднялся в небо и подверг себя опасности не по прихоти легкомысленной, а во исполнение сказанного: "Прешедшего убить тебя – упреди!". Так дай же мне вернуться на землю в мире и благополучии! И пусть я не встречу ям и валунов в этой траве!" Я уже сравнялся с верхушками деревьев, навстречу несется зеленый ковер.... Пора! Скрежет опусткающикся щитков. Самолет начинает задирать нос. Эй, не так сильно, куда тебя понесло обратно в небо? Нет уж, голубчик, на сегодня мы с тобой отлетались.... Я пригибаю его голову к земле... Я налегаю на ручку, он не хочет прекращать полет. Я его понимаю: сейчас он – птица, а в следующее мгновение – груда металлолома. Самолет тяжело вздохнул, и смирился, давление на ручку ослабевает, и я начинаю ее выбирать. К себе... Еще... Еще немного.... Луговые травы стегают плоскости....Вот зачерпннула землю лопасть, и – скрежет металла, и мы вспахиваем луг.... Меня бросает вперед, ремни впиваются в плечи.... Уй... Все. Теперь уже совсем все... Я в изнеможении откидываюсь назад. Я долго брел лугом к столбу черного дыма, который курился на месте падения хенкеля, мне хотелось посмотреть вблизи на сбитый мной бомбардировщик, вдохнуть его горелую вонь. Казалось – вот он, рукой подать, а ведь минут 40 тащился я этим лугом... Потом была какая-то канавка, изгородь, потом я продирался через заросли кустов.... Лужайка.... Ого, да тут целое имение. Класический английский загородный домик, эдакий Баскервиль холл. Аллея, линейка подстриженных кустов... А вот и господин всего этого великолепия – старый добрый английский дом.. Не замок, конечно, размерами не вышел, но кому он нужен, замок.... Красный кирпич, строгие линии, утопающие в зелени... Косым крестом на окнах полоски белшой бумаги... Хозяева, конечно, где-нибудь в Лондоне... Так, как мне обходить-то его? Справа у нас будет парадный вход, а мне, наверное, налево... Дымный столб совсем близко, прямо за домом. Ветер доносит сюда запах гари, и еще какой-то сладковато-пикантыный дух. Ну, пойдем понюхаем, чем пахнет немецкая техника. Как он близко упал! Повезло еще, что не на крышу, клумба – это еще цветочки... Гы, во, гляди, родилась невзначай шутка юмора. Я обогнул угол дома, и наконец увидел его. И почти сразу понял, что там что-то не так. Хозяева не уехали в Лондон. Они сидели у себя в саду и имели, как это у них называется, файв оклок, когда мой хенкель в буквальном смысле свалился им на голову. Я обошел кругом лужайку. Помогать там было некому. В двух случаях из четрех там некого будет хоронить. Этот сладковато-приторный дух, который я уловил еще за домом был запахом горелого мяса. Последний обнаруженный мною детский трупик оказался в особо ужасном состоянии, и меня вывернуло на изнанку. На меня навалилась усталость. Сейчас я войду в дом, там должен быть телефон. Я позвоню, чтоб меня забрали... .А потом, пока они приедут, я буду спать. А если там нет телефона, я все равно чуток посплю прежде чем идти дальше... Надо только сполоснуть рот, а то, когда я проснусь, во рту будет такой вкус, что меня снова стошнит... Я обогнул куст сирени и тут увидел ее. Она стояла рядом с распахнутой настежь дверью, прижатая к стене дома здоровенным куском общивки хенкеля и еще какой-то надломанной балкой. Дженифер – это живое воплощение эротических фантазий большинства мужчин, выглядела в этот момент жалко. Нелепо сбившаяся шапка волос, лоб и щеки в копоти, две запекшиеся струйки крови из ноздрей... Ее очень здорово прижало, и казалось, что она не дышит, и этот остекленевший взгляд... Я вообще в первое мгновение подумал, что передо мной еще один труп. Как вдруг она моргнула. - Эй, ты жива? – идиотский вопрос. Я уверен, что в нормальном состоянии Дженифер ответила бы «нет», ну и придумала бы еще что-нибудь заковыристое. Сейчас ее упертый в пространство взгляд слегка изменил фокусировку и уперся в какое-то другое пространство. Дескать, «жива». Поднатужившись, я отбросил в сторону балку, и скватился за обшивку.... Рванул. Каким то образом за кусок общивки зацепилось ее платье, и я разодрал его наискосок. Хорошо, что на любых англичанках всегда до черта нижнего белья... И тут она безвольно повалилась на меня в белых панталонах и еще в каких-то кружавчиках....

Согласен с Деметриусом, хоть и не понимаю по-прежнему, чего там не могло случиться никогда. Но в целом, ваши замечания просто необходимы, поскольку по большому счету это все интересно только вирпилам, а для прочей публики, если таковая найдется, надо будет проЦентов 80 технич подробностей попросту сократить.

Жаль, конечно, что закрыта. Мне как раз очень интересно, почему Алексу не интересно, и, Алекс, я не то тобы спорю, но мне искренне непонятны твои непонятки... И мне очень полезны указания на фактические неточности, вроде погон в 43. Впрочем, конечно, заставлять человека читать то, что не инресно - это садизм. Жена моя тоже больше не читает...

Нет. Ну хорошо, нет, так нет. Но где же мне писать-то? Вот пришла, например, инфа вот такая: Куда ее класть? Потом, дело вроде обещали отсканировать. Его куда? Ну или ссылу на то место, где его положат. Тему-то про Холокост уж точто-то закрыть хотелось бы, в связи с тем, что кони не кованы, да и овес нынче дорог, а посему никуда благородные лыцари в ближайшее время не поскачут... А как темы закрывают-то? Я не умею....

Дык, она-то может и не нужна, но их уже три. Вот я и имел в виду, может, вместо 3-Х сделать одну? А эти, допустим, стерерть?

Где же этот проклятый Хенкель? А вот он! Разворот, и я начинаю пикирвоать. В тот день удачной была только та перавая атака. Дальше все шло наперкосяк, и я раскалялся все больше и больше. Мы не стали добивать первую группу, а развернулись к следующей. Тут нас аттаковали мессеры. Мы уклонились, и в конце концов спиты их отогнали, но еще два самолета ушли на базу. И того нас шесть. Я остался голым. Оба ушедших, Дани и Йохай – мои ведомые. Наша тройка болталась выше всех. Я два раза имел возможность срезать аттакующие мессеры, и оба раза меня постигла неудача. Если бы не спиты... Я злился все больше и больше. Когда мы наконец набросились на следующую восьмерку хенкелей было уже поздно – они стояли почти на боевом... Мы начали их клевать, и тут я получил первое попадание в движок, движок закашлял, мы вышли наверх, но бомбы уже ушли... И тут нас опять нашли мессеры, а спитов по близости не оказалось... И тогда Алон сказал мне уходить домой, а сам развернулся и с оставшемися в строю четырьмя ведомыми бросился им навстречу. А я клюнул носом, и тут увидел его прямо под собой, чуть впереди, как будто кто-то подставил его специально. Откуда он взялся? Я ринулся на него, но от неожиданности и наверное от злости, не сумел убить с первого захода. Хотя кажется именно тогда я выбил стрелка.... А может, это было в ту последнюю атаку? Я очень хорошо понимал, что атака последняя, я падал на него, и знал, что на следующий заход энергии мне не хватит. Хватит только на то, чтобы развернуться, и встать ему в хвост. С превышением. Потому что верхний стрелок молчал. Почему он не сбросился? Черт его знает. Последняя атака тоже не удалась. Хотя – как посмотреть. Теперь ему некуда деться, только лететь и лететь по прямой, но и мне его не догнать. 600 ярдов, 500, 450, потом расстояние перестало сокращаться. И вот – я вешу у него на хвосте, а у него бомба. А впереди Мейдстон. Тут уж не промахнешься. Я стучу по панели радиоприемника, я опять вызываю базу. Бесполезно. Мы с ним одни на все небо, на много миль вокруг. Черт, черт, черт! Ну почему все так... Вот ведь невезуха – я у него на хвосте, и не хватает каких-то двух сотерн ярдов... Ну хотя бы сотни... И город неумолимо приближается. Я хорошо знаю этот городок, с его барами и палисадниками. Мы базируемся всего в 6 километрах от него... Я помню взгляды его жителей, устремленные на меня. Взгляды, полные уважения и доверия. И надежды. Как я буду теперь смотреть им в глаза? Как они теперь будут смотреть на меня? С упреком? Со страхом? И почему этот гад не хочет сброситься! Бот так себя не ведет, бот давно бы уже избавился от лишнего груза... Вообщем-то я и не сомневался ни минуты, что этот хенкель ведет живой пилот.... ЧЕГО? Живой пилот? О чем это я? Какой еще пилот может вести самолет? Мертывй? БОТ. Вести самолет может бот. А это кто еще такой, позвольте вас спросить? Это – искуственный интеллект. AI. Было похоже на то, будто я спрашиваю, а кто-то мне отвечат. Я начал от души орать на этого неизвестно кого: «Какой, к ядреной вороне, бот? Какой AI? Где такое бывает, чтобы самолетом управлял гомункл? – В корпоративных миссиях. – с готовностью ответил мне ехидный голосок. - Чего? - опешил я – а это что еще за зверь? - В корпоративной мисси число участников определено заранее, и те самолеты, которые не были заняты людьми, пилотируются ботами. Бред! Я схожу с ума! Когда вообще во мне возник этот голос – только что, или это мои мысли тогда 12 июля? ... Некогда! ... И вдруг я увидел, что у хенкеля встает левый движок....

Ура! Я получил, что хотел, и теперь буду вас доставать мньше. Теперь есть в интернете страничка, посвященная этому делу. Вот: http://aviachamp.com/tiki-read_article.php?articleId=51 Ромео сделал. А потом будет сайт, а потом, глядишь, и толк. Но я все-таки уже ощущаю себя частью 72 и поэтому хотелось бы и на этом сайте иметь какую-нибудь темку, или уголок, чтобы ссылы давать, да новости публиковать. В открытой части. Террор, что скажешь? Народ на тебя перстом указует, дескать - тебе решать куда и как темы перегруппировывать. Посоветуй? Я совсем не стремлюсь запрудить своими постами весь формум.

* * * - Да не трогай же ты меня! - Эли, там из милиции пришли.... - Из милиции? Ладно... Я с трудом выдераю свою сознание из другого, теплого и уютного мирка... Я возвращаюсь на землю... Я не хочу здесь быть... Мне больно. Я тащусь к двери – она закрыта. Интересно, если "пришли" то где они? За дверью? Ах, ну да, это же из милиции... Она их не пустила. Она спросила: "Кто?" Ей ответили "Милиция!" И она пошла звать меня. Я открываю дверь. Мне плевать. Мне нечего скрывать, и некого бояться. Мы живем на первом этаже, и наша дверь никогда не запирается. Она старая, разбитая, деревянная. С хиленьким замком. Такую можно высадить двумя-тремя ударами ноги. Только когда нас нет дома мы запираем ее. В Москве 90 годов это фантастика. За дверью стоит подтянутый молодой человек спортивного вида. Он протягивает мне удостоверение, я говорю ему: - Заходите. И пропускаю его внунрть. На его лице недоумение, он все пытается сунуть мне свою красную книжечку. Он представляется. Говорит про поступившее на нас заявление... - Хорошо, говорю, хорошо... Проходите в комнату. Не в дверях же нам разговаривать... И не в коридоре... Чаю хотите? Я иду в комнату, ему ничего не остается кроме как идти за мной. Я эмпат. Я умею ощущать людей. Этот молодой человек, как ни странно, - тоже. Это его качество, о котором он сам не подозревает, доводит его удивление до предела. Он не понимает, почему я зову его в дом. Он чувствует, что я не люблю ментов. Я их и правда не люблю. Но во-первых, менты бывают разные. А во вторых я всегда с любым человеком веду себя так, как будто он имеет право на полное уважение с моей стороны. Пока он не убедит меня в обратном. Как часто это позволяло мне заставить людей отбросить дурацкий гонор и начать вести себя по человечески! Я на минутку пытаюсь посмотреть вокруг его глазами, и понимаю, что ему кажется, что он попал в зазеркалье. - Извините, - говорю, – я плохо себя чувствую. Болею. – Я пытаюсь объяснить хоть что-то. Хотя бы свой ужасный вид. - Как, Вы сказали, Вас зовут, Николай Сергеевич? Он кивает. Я смеюсь про себя – "Сергеичу", наверно, 23 года, а выглядит он вообще на 19. Неожиданно я замечаю, что он буквально сделал охотничью стойку, взгляд устремлен на комод. Там лежат пистолеты. Вальтер и Баретта. Он уже практически готов броситься, но не знает куда: к оружию или ко мне. - Игрушечные, - говорю я, - посмотрите. Он идет к комоду, он смотрит на пистолеты. Они выглядят очень убедительно. Еще бы. Я их так и выбирал из множества новомодных китайских пневматических самострелок. По убедительности. Мне может понадобиться оружие. Но иметь настоящий ствол в Москве 90 это самоубийство. Если ты, конечно, не обладаешь соотвествующим положением, связями. И деньгами. Я не обладаю. Я обычный человек. В моем положении иметь ствол – идиотизм. Но у оружия кроме функции поражения есть функция запугивания, сдерживания. И на самом деле она и есть основная. Если я смогу убедить, что у меня оружие, из которого я могу убить, это парализует противника. И это может мне помочь. Убить-то я могу и без оружия. Шнурком ботинка, ударом ключа в горло, брючным ремнем, голыми руками... Мы разговариваем... У меня такое чувство, как будто меня насилуют, и я просто жду, когда это кончится и он уйдет. Мне больно. Мне все время больно. Я хочу чем-то эту боль заглушить... Я хочу обратно, туда где нет боли... Воспоминание гаснет. Нет ни до, не после. Откуда я появился рядом с этой женщиной, в этой ободранной квратире? Куда я делся потом, закрыв дверь за млодым опером? Неизвестно. И никакой связи ни с сегодняшним днем, который начал прокручивать в памяти, начиная с того момента, когда Дженифер улегась на меня с этими ее "не пущу", ни с тем днем, когда я впервые ее увидел, прислоненную к деревянно стене дома, перпачканную в саже, и с остекленевшими глазами. И та женщина, которая трясет меня за плечо, не Дженифер. Эту женщину я ненавижу, потому что ради нее я обязан жить, а жить мне больно. И я люблю ее... Дженифер я на самом деле не люблю. Но ее нельзя оставлять одну... И вообще, я не знаю, тот я и этот я – разные люди, или один человек? Стоп! Не надо пытаться вспомнить. Не надо сопоставлять! Не надо думать. Все это занимает время. Реальное. А его нет. Остаются секунды. Потоки воспоминаний почти не требуют времени, мой мозг уже работает в предсмертном режиме, когда за мгновение перед глазами пролетают годы, а вот потуги осознания – они секундоемки. Осознание придет потом – как озарение, как мгновенное вспышка... Если успеет, конечно. В любом случае – это теперь мой единственный шанс. Пусть воспоминания текут в произвольном порядке. Мне нельзя их направлять. ...В это время подтянуты молодой человек спортивного вида стоит в пыльном подъезде и сосредоточено морщит лоб. Вот, на его лице появилась удовлетворенная улыбка. В его мозгу начала оформлятся изящная оперативная комбинация...

Мореман, это личная форма, или императив? Если личная - убери мягкий знак. Если имератив - то пошли моей жене, а то она сказала, что ей дальше не интересно, сюжета нету, одна цепочка воспоминаний. Гец, терпения наберись,да... Тебя там ждет еще очень много девушек помимо Дженифер, и в их числе - Иришка, (2ГвШАД_Иришка) - жена Мамали. Вот я ей буду сегодня звонить знакомиться и материал пытать под соответствующие сюжетные линии.

И девушка его там была - 2ГвШАД_Иришка. А она потому, между прочим, и замуж за него вышла. Не хочешь ли ты, Arrow, в газету поместить про первый и единственный брак между вирпилами, а? Если он конечно таковой – проверить надо (а то могут и в суд за клевету подать, а?) – может, он и не первый, а может, она и не вирпил, а так - почетный член сквада? Но велика ли разница. Тут кто-то на непонимание жен жаловался – ну так попросите жен позвонить девушке, поддержать, или написать, не знаю... Для этого дело смотреть не надо! А то ей не очень сладко, вышла замуж ужо за ЗК. И на 10 лет приговорена к мужу на свиданки таскаться. Я тут встретил а AirWar – вы не поверите – тюремного надзирателя! Тож вирпил, тож летает. Вот он бы рассказал нам, что такое эти лагерные свиданки. Ну так вы что думаете, она за убийцу замуж вышла, да?

Вот смотрите, это сообщение Mamali на форуме в марте 2005 года. «Собираемся быть я и Иришка в начале апреля (если из МСК вернемся конечно ) Вопросов несколько. Первый из них - связь. Насколько известно мне, то вроде как Мегафон у вас типа рулит.» http://2gvshad.ru/forum/viewtopic.php?t=12...%E8%F8%EA%EE%E9 А вот тут фотки их встречи в Питере. http://2gvshad.ru/forum/viewtopic.php?t=17...%E8%F8%EA%EE%E9 Сидели они в кафе, ходили в музей, где зены да крафты, сидели за прицелами экспонатов. А потом злые следаки и прокуроры дело состряпали. Состряпали, состряпали! Я не говорю «все они» - но все вы знаете, что, вне всякого сомнения «есть среди них».

Говорил я с Ромео. Ребята! Я вам обещаю, там все чисто! Просто Ромео не в состоянии это гладко в письменном виде изложить. И дело мы вам добудем! Отсканируем и выложим – будете любоваться! Но сделайте пока хоть что-нибудь, хоть письмо напишите, а? Вон Гоша да Ласточка компы пришлют... Можно же что-то сделать для человека и без постановления верховного суда о его невиновности!

Можете меня, конечно, послать куда-нибудь... на другую мультемидийную площадку, и я бы даже и пошел. Но вот вопрос - как идти. В погонах 72 - или без? Если в погонах - то меня спросят "А че ты, собственно, сюда пришел? Твои семьдесят вторые че, не захотели? Ну тогда и нам нафиг надо!" А если без погон – тогда меня спросят: «А ты ваще чаво, мужик? Тебя че, из 72Аг сделали тебе ВыГе? Что, зачет по Якорю (упр 1с) не смог мрШтурману сдать, да? А на хера ты нам такой нужен?»

Между прочим - сегодня ровно третье число, и как я и обещал вам - этот будет у нас день Mamali. Нет, режьте меня, бейте, но я от вас не отстану.

Здесь есть видео огневой подготовки (очень хорошее, кстати - если кто умеет утащить - утащите), где говорится про сведение и почему я стрелять с 400 ядров не буду. Кстати - человек, который сделал видео, 22GCT_Lucatuz изобразил в нем товарищей по скваду в виде анимированных персонажей - летчиков RAF http://www.22gct.it/index.php?option=com_s...tlink&id=12

Вечером Алон собрал всю палестинскую эскадрилию, и сказал: - Значит так. Все эти парадные тренировки, вообщем – забудьте о них. За прошедший два дня боев я убедился, что так работать мы не можем. Это на учебных вылетах, да в ясную погоду было хорошо забираться наверх и оттуда с криком: "Эх, зашибу!" падать на транспортник, который бриташки еще и раскрасили оранжевыми кругами для пущей заметности. Я проанализировал нашу боевую ситуацию, и она принципиальна другая. Первое. Наци идут плотным строем, и когда я на них сваливаюсь, по мне работает не один стрелок, а трое. Второе. Пока я заберусь туда, откуда удобно падать – они пролетят километров двадцать. Третье. Пока я лезу вверх – мессеры прикрытия окончательно приходят к полному консенсусу о том, как именно они меня будут скушать. Четвертое. После такой аттаки все Хенкели в плотном строю, у нас минус один харикен – по меньшей мере! А еще – никто не знает, где кто, кто кого прикрывает, кто на кого заходит, и т.п. Это уже стоило нам четырех харикенов, а они у бриташек на дубах не расстут. Все заулыбались. (Дуб на иврите – Алон) - Ну и, конечно, Рои Раанан... http://forum.72ag.ru/index.php?showtopic=1...ost&p=96402 Я до крови закусил губу. Рои был моим ведомым, и в том, что его распилил мессер виноват был я один... - Мартефи! -Я! - Отставить самобичевания! - Алон, я... - Ты – сейчас заткнешься и не будешь компостировать мне мозги своим гребанным чувством вины. Я тебе уже все сказал. Желаешь терзаться – дело твое. Хочешь – я с тебя лично шкуру спущу... Потом. Когда война кончится... Я разозлился. - Да не предавался я никаким самобичеваниям! Я... - Сказки будешь рассказывать своей бабушке. Или вон бриташкам. Сядь, заткнись и слушай, что мы будем делать завтра. И еще – запомните – я не собираюсь ничего согласовывать с командованием, иначе мы еще неделю будем продолжать летать по старому. В общем – вы все понимаете, не дети. И Алон начал объяснять нам новую тактику. А мне было херово и муторно на душе. И я был зол на Алона за его медвежью хирургию эмоций. И пол ночи не мог заснуть. Рои было всего 18 лет. А утром я с жутким трудом просыпался. А потом мы сидели на мокрой траве и гадали, лететь нам сегодня, или нет. Погода была не очень. Наконец нам дали вылет. И вот наша тройка упрямо лезет вверх, впереди Алон со своими, а у меня Йохай как обычно отстал, а Дани практически не держит строй – танцует под моим правым боком как пьяный – дальше, ближе, выше, ниже – не умеет человек плавно работать ручкой. Пинает самолет, как лошадь. Третья тройка вообще неизвестно где. - Jericho – are you on the air? - Positive. Watching you. Climbing. Ну, и то хлеб. Раз видят, значит – не потеряются. Я с трудом убедил Алона, что при неодновременном взлете нечего ждать, пока все соберутся. Лучше одна тройка на пути Хенкелей на подходе, чем вся эскадрилья, пришедшая к шапочному разбору. Вот Алон нырнула в облака. Ах, не разбрелись бы ведомые! Контакты! 11 часов! Выше! Нет, это не могут быть наци! Они не могли нас опередить настолько! Фу! Точно, идут курсом на юг. Спитфайеры. 11 авиагруппа. Прошли поберержье, все, под нами океан. Чек поинт – точка, где мы должны их ждать. Вчера и позавчера мы туда просто не успевали подойти вовремя. А сегодня – вот они мы. Алон встает в круг. А где же клиент? - Attention, All! Intruders two zero zero. Да, вон они. Либо мы чуть чуть ошиблись, либо они меняли курс. Ну, что теперь скажет Алон? - Пальма, работаем по схеме. Ясно. Значит, он все таки решил попробовать. Ну что ж, все вроде на местах, высота у нас почти равная, вот только курсы не совсем на встречу. Ага, Алон ведет нас наперерез, с упреждением. Ладно. Тогда ему нужно перестроить нас колонной. - Palm tree, change formation to column. Хорошо, пока все получается сейчас надо будет начинать заход. - Palm tree, all attention! Go! Бросок самолета влево, меня вдавливает в кресло. В прицеле растут хенкели, растут с фантастической быстротой. Нити! Навстречу потянулись десятки серебрянных нитей, это заработали на хенкелях курсовые пулеметы. Я ловлю его в прицел... Черт, да куда ж ты... Я жонглирую ручкой и педалями направляя нос самолета в единственно верном направлении. Вот оно! Я жму на гашетку, и мои пулеметы плюются огнем, и хенкель неудержимо растет в круге прицела, сейчас мы столкнемся... Я судорожно толкаю ручку от себя. И сразу исчезает сила тяжести, и желудок пытается выпрыгнуть наружу, пыль и какой-то мусор из-под ног летят прямо в глаза, и, уже проваливаясь, я ощущаю, как голова врезается в фонарь кабины. Но все это – лишь мгновение, я тут же начинаю выбирать ручку, и самолет сперва выравнивается, потом выходит на вертикаль. Я осматриваюсь. Оба ведомых – на месте, справа – первая тройка, слева третья. В третьей кто-то тащит за собой дымный хвост. Я тяну и тяну свою полупетлю, стараясь выйти как можно выше. Теперь по плану Алона командование переходит ко мне. Я переворачиваюсь и первым делом оцениваю результат. А результат до неправдоподобия великолепен. Строй из 8 хенкелей от нашей лобовой атаки развалился, как и предполагал Алон. Они больше не формация, они - стадо. Так, этот, этот, и еще вон тот – уже не опасны, еще двое сбросились и разворачиваются, а вот эти двое прут вперед. Где же еще один? Мое дело – принять решение, что мы делаем дальше, добиваем эту группу, или аттакуем следующую. А Алон тем временем поглядывает, не собираются ли откуда нибудь свалится на нас мессеры. Так, сейчас мы...

Алекс, ты что? Какой плен? Ему для этого надо было бы по меньшей мере пересечь Ла Манш, это было бы трудно не заметить, соласись? И он действовал именно в том порядке, который ты описываешь: сперва попытался вывести самолет из штопора - скажем с 7 до 5 тысяч футов. Потом пытался прыгать с 5 до 3 тысяч футов. Потом отключался - с 3 футов до тысячи. Насчет обморочных состояний: мне кажется, ты не в полне понимаешь, что такое презумпция возможности. Ты все время упираешь на то, что видел лично ты, или что бывает как правило. Наверно ты прав, как правило - так и бывает. Но МОЖЕТ БЫТЬ и ПО-ДРУГОМУ. Человек МОЖЕТ отключиться и очнуться совершенно непредсказуемо, в любой момент, и без видимых причин. Разве не так? А если ты и вправду не понял, игровая ситуация или реальная, то это очень и очень здорово! Так и задумано! Хотя по-моему ты мне льстишь, и в первой сцене есть четкие признаки, по которым все можно понять. А как тебе Дженифер? Там тоже непонятно, реальная ли ситуация или игровая?

Правильно, Алекс!!! Так оно и есть! Он и хочет избежать НЕМИНУЕМОЙ смерти. Не путем управления самолетом, а путем манипуляцией сознания.

Что-ты, Алекс! За такую помощь не обижаются, за такое пишут благодарности в предисловиях, а если писатель маститый и гонорары позволяют - так еще и деньги платят. 1. Погоны исправлю. 2. Фонарь - перекос - может, он его попробовал открыть, увидел, что заклинило, увидел какую-нибудь погнутую железную раму и понял, что перекосило? Может так? 3. Все описать и обосновать невозможно, все-таки это худ. произведение а не отчет из черного ящика, читатель по просту заснет. Я и так не Чехов, и деталями у меня все сильно перегружено. Нужно исходить из ПРЕЗУМПЦИИ ВОЗМОЖНОСТИ, подобно тому, как в юриспруденции исходят из презумпции невиновности. Если такое в принципе могло быть - оставляем. Вот если окажется, что такого никак быть не могло - значит аффтар напортачил и надо исправлять. 4. Из написанного тобой мне показалось, что то, что описано все-таки возможно при определенных условиях, и, соглазно ПРЕЗУМПЦИИ ВОЗМОЖНОСТИ - этого достаточно. МОГЛО БЫТЬ ТАК: Ему попало, он попытался выпрыгнуть, фонарь заклинило, потом он допустим что ничего не делал... Допустим - был в обмороке. Или в ступоре. Сознание терял, допустим, он ранен, все плывет перед глазами, руки ноги работают немного отдельно от головы... Перегрузка там, тошнит. Блек аут - ред аут. Не знаю, но меня не беспокоит вопрос "а что он делал дальше целых 2000 футов". В себя пришел от тысячефутового щелчка. Понял, что что-то делать бесполезно. Тут мы его и встречаем. А дальше память идет назад, он вспомнил Пропеллера, на все это время не нужно, вспышки воспоминаний мгновенны, здесь уже мозг начинает работать в предсмертном режими - до хрена фреймов в милисекунду. Но вот на эти его "похолодения", "озарения", "осознания" - нужно время! Их ведь еще много будет впереди. А он только на первый случай "озарения, что так быть не могло" 300 футов потерял. А Террор прав. Ну что такое 1000 футов. Мне нужно по меньшей мере 15 секунд. Хотя бы в качестве субьективной прикидки героя. Пусть ошибочной, но в пределах вероятного. ГДЕ МНЕ ИХ ВЗЯТЬ?

Это меня как раз не беспокоит - было так - он сперва пытался открыть фонарь, у него не получилось, попутно его руки и ноги случайно сделали те самы неправильные движения, и вот штопор плоский, и вот началась последняя тысяча футов, и он уже не хочет бороться, хотя тело еще трепыхается. Ну, и пробоины какие в крыльях могут сделать аэродинамику непредсказуемой. Вот что мне делать с тысячей футов?